— Отвечай, ублюдок! Иначе я тебя всего на куски разберу!
Демон, скрипя зубами, отчаянно сохранял молчание, его грудь тяжело вздымалась в сиплом дыхании, а тёмная кровь лужей растекалась по полу. Казалось, аристократ нарочно медлит, растягивая пытку.
Внезапно воздух в комнате вздрогнул, и тёмная дымка в считаные мгновения заполонила практически всё окружающее пространство. По помещению стали мелькать силуэты демонов, обрушивающихся на князя в коварных атаках с самых неожиданных сторон.
Наумов прекрасно знал, что опасность для него эти твари могут представлять только в одном случае — если у кого-то из тёмных будет артефактный клинок. Закрутившись волчком на одном месте, князь вспышками силы поочередно отбросил сразу несколько волн нахлынувших тварей, но прежде чем, пятясь назад, добраться к стене, всё же пропустил неожиданный режущий удар. Один из тёмных росчерком размашистого взмаха клинка полоснул аристократа по лодыжке, заставив мужчину дёрнуться и даже коротко вскрикнуть от вспышки резкой боли.
Очередной всплеск энергии от тела Наумова разбросал демонов по комнате, в то время как сам князь перекатом ушёл к ближайшей стене и, уперевшись в неё спиной, выставил перед собой телекинетический барьер, следом выхватывая силой и тут же разрывая в клочья вновь ринувшихся в атаку бесов.
Тёмным, к слову, этого момента хватило. Воспользовавшись случившейся заминкой, бесы вырвали Ваала из объятий силы князя и, не теряя времени, тут же пустились наутёк, спешно покидая кабинет. Князь остался стоять один, его дыхание было тяжёлым, а взгляд — полным неизбывного гнева.
Сквозь полузадёрнутые шторы в помещение сочился тусклый свет уличных фонарей, создавая в комнате приглушённую атмосферу. По углам маячили глубокие тени, и только в центре, где стоял массивный стол, горела одиночная лампа, отбрасывающая резкий блик на полировку лакированной поверхности.
— Его нужно кончать, господин, — хрипло произнёс страдающий от ран демон, с надеждой посматривая на фигуру ошарашенно оглядывающегося по сторонам мужчины, явно не по своей воле оказавшегося в застенках этого здания.
Руки человека едва заметно дрожали, пальцы непроизвольно сжимались и разжимались, а глаза, расширенные от страха и недоумения, метались по углам комнаты, в поисках выхода или хоть какой-то подсказки.
— Что… что здесь происходит? Где я? Кто вы такие? — его голос звучал неуверенно, срываясь на глуховатый хрип. Он едва заметно покачнулся, не решаясь отступить назад, но и стоять на месте больше не мог.
Третий участник действа, мужчина в чёрном костюме, до этого момента безмолвно наблюдавший за сценой, бросил короткий, почти ленивый взгляд в сторону пленника. Его правая рука едва заметно дёрнулась, и в следующее мгновение тело бедолаги рывком сорвалось с места, притянутое невидимой силой к извивающемуся на полу демону. Захлёбывающийся собственной болью тёмный на секунду приподнял голову и, отметив короткий утвердительный кивок своего господина, медленно трансформировался в дымную, шевелящуюся массу и пополз к лицу застывшего в немом оцепенении человека.
Лицо пленника исказилось в животном ужасе, но он даже не успел закричать. Сгусток тьмы сомкнулся вокруг его головы, неудержимо вторгаясь внутрь, грубо отодвигая прежнюю личность и полностью подчиняя тело.
Прошла секунда, затем другая, и вдруг на лице внезапно вырванного из собственной квартиры бедолаги что-то изменилось. Страх, ярко сиявший в глазах ещё мгновение назад, резко исчез, уступив место странному выражению — смеси боли и облегчения. Его тело на секунду дёрнулось, и затем расслабилось, словно все внутренние противоречия окончательно растворились.
— Спасибо, господин… — голос стал другим — хрипловатым, чуждым, не принадлежащим человеку, который несколько мгновений назад был в этом теле.
Он шатко распрямился, осматривая свои руки, как будто заново учился ощущать их. Затем, без спроса, опустился на ближайший стул и откинулся на его спинку.
Тем временем его господин уже занял своё место в массивном кресле. Не торопясь, он протянул руку к хьюмидору, достав из него сигару и проведя ею под носом, оценивая букет запахов. Затем положил сигару на стол, взял гильотину, аккуратно обрезал кончик и следом поднёс её к губам. Запах табака разлился по комнате, смешиваясь с уже присутствующими нотами крови и страха.
Процесс раскуривания затянулся. Мужчина с явным удовольствием прогревал витолу, давая ей раскрыться, позволяя моменту растянуться, словно наслаждаясь ожиданием. Когда же наконец он выпустил первый клуб дыма, его тёмные глаза, отражающие тлеющий огонёк, лениво скользнули в сторону Ваала.