Вода, насыщенная моющими средствами, закончилась. Наступила пауза между циклами. Шею и лицо Ретт яростно скрёб ногтями, чувствуя, как частички краски скатываются и застревают под ними. Позорное клеймо дичи, двуногой человекоподобной твари, на которую открыли охоту.
«Меченый!» – вспомнил Ретт крик гвардейца. Андроид запустил пальцы в волосы, пытаясь смыть краску и с них. С большим трудом ему удалось распутать слипшиеся пряди. В этот момент из смесителей полилась чистая вода. Частички краски алыми червячками собирались вокруг краёв слива, колыхались на пузырящемся потоке, но были слишком тяжёлыми, чтобы исчезнуть в чёрном зеве.
Вскоре второй цикл закончился, и двери кабинки распахнулись. Ретт вышел из неё и взял чистое абсорбирующее полотенце из высившейся на специальной полке стопки.
Рядом с полотенцами он обнаружил униформу «Афелия» – чёрно-синие брюки, такого же цвета куртку и чёрную футболку из синтетической ткани. Куртка Ретта была испорчена краской, и он отправил её в утилизатор, затем надел бельё и брюки. Андроид потянулся к футболке, заметил какое-то движение слева от себя. От неожиданности он подскочил, натолкнувшись спиной на косяк соседней кабинки.
Ретт сразу же понял, что никого в душевой больше нет, только он и его собственное отражение в голографическом зеркале на противоположной стене. Уловив движение, чёрная непроницаемая поверхность пошла волнами, затем на ней появилось изображение андроида, копирующее каждое действие оригинала. Он медленно повернулся, в одних штанах и босиком неспешно направился к зеркалу, чтобы рассмотреть своё тело.
Он был хорошо сложён, высок и мускулист. На гладкой светлой коже груди виднелись белые старые шрамы: один длинный, начинающийся под правой ключицей и заканчивающийся под левой грудью, и четыре круглых, диаметром около двух с половиной сантиметров каждый. Ретт машинально дотронулся до длинного шрама и провёл кончиками пальцев вдоль него. Память подкинула ассоциацию с чем-то неприятным.
У левого плеча андроид заметил огромный синяк, вокруг которого были кровоподтёки и царапины. Похоже, в это место он и получил удар, до сих пор отдававшийся во всей руке болью. Ретт опустил ладонь, посмотрел на своё лицо. Оно было очень бледным, под глазами разлились тёмные тени, а на точёных скулах и лбу багровели ссадины – следы пережитого на Экстремуме.
В этот момент створки двери в душевую разъехались в стороны, и в помещение, переговариваясь, вошли пятеро киборгов. Они даже не взглянули на Ретта.
Он поспешил отойти от зеркала. Отворачиваясь, мельком заметил огромный синяк под правой лопаткой, в центре которого багровели три точки, словно отмечавшие вершины треугольника. А вот и источник тупой боли в спине. Ретт торопливо подошёл к своему костюму и быстро оделся. Не дожидаясь, пока на него обратят внимание, андроид вышел из душевой в коридор корабля.
Деймон поманил его за собой. Андроид пошёл следом, не особенно запоминая, куда именно: не было смысла пытаться уложить в памяти все эти повороты безликих серо-чёрных металлических стен. Иногда по пути Деймон с кем-то радостно здоровался. Лиц Ретт тоже не запоминал, они все слились в сплошную мешанину причёсок, глаз, носов и губ. Наконец Деймон остановился перед уже знакомыми створками в спальный отсек. Прикладывая руку к считывателю отпечатка ладони, он кивнул Ретту, приглашая войти.
Только сейчас андроид ощутил непреодолимое желание поскорее лечь спать, всё равно куда, хоть на пол – лишь бы закрыть глаза и провалиться во временное небытие.
Но Ретт долго не мог заснуть, прокручивая в голове события этого дня. Ему казалось, что прошёл не день, а целая вечность: так много всего случилось за столь короткий промежуток времени. Остаться в живых, спастись от преследования, попасть на гигантский космический крейсер, узнать, что память утрачена навсегда и принять для себя новую личность…
У некоторых на те же вещи уходит целая жизнь, а у него – какие-то сутки. Андроид неслышно усмехался, переворачивался на другой бок и закрывал глаза, но перед внутренним взором снова вставала груда тел в тёмном помещении, он видел чёрные дула винтовок, летящий на него гравимобиль, образ Зеры и её светящиеся глаза, собственное бледное лицо с голографического изображения…
Мысли словно гудели в голове, не отпускали и наваливались липкими, удушающими комками. К тому же непривычный гул и вибрация корабля тоже давали о себе знать, мешая заснуть. Эти звуки примешивались к шуму, существовавшему только в голове Ретта, и становилось ещё хуже.