Ретт молчал. Он никогда не замечал за собой страха при мыслях о свободе. А Вергилий, будто услыхав эти мысли, проговорил:
– Это касается серийных моделей, клонов. Или моделей-компаньонов, хотя у последних, как правило, и свободной воли-то нет. Но иногда настоящему хочется видеть эту эмоцию в глазах своей куклы, и он просит оставить её. В большинстве случаев у этих существ нет никаких эмоциональных потребностей, они не способны наслаждаться искусством, наукой, красотой. Даже их физические нужды урезаны на генетическом уровне. Они не страдают без тепла, любви и семьи и не способны их создавать – вас всех намеренно делают стерильными. Всё, чтобы слуги не могли выйти из-под контроля.
В голосе капитана будто пряталась улыбка, но не весёлая или издевающаяся, а злобная, больше похожая на оскал. Андроид на него не смотрел, провожая взглядом проплывающие мимо звёзды, которые виднелись в потолочном иллюминаторе.
Ретт снова вспомнил чистку и своё пробуждение. Полумрак, пустые лица трупов, среди которых оказался он сам. Его использовали, а когда стал не нужен, выкинули.
– Серийные модели? – спросил наконец он. – Выходит, они отличаются от единичных, таких, как я.
– Как человек отличается от аккада. Ты ценнейшее приобретение «Афелия». Мы пока не знаем, кто ты, однако будем пытаться выяснить. Но если окажется, что ты был кем-то важным во всей этой системе, ты поможешь нам изменить её? С твоими навыками получить доступ в те круги, где ты когда-то был своим, не составит труда.
Он замолчал, вперив взгляд в Ретта и ожидая реакции. Вергилий не приказывал, не пытался подчинить. Он просил содействия. И при этом давал шанс стать чем-то большим, чем просто ненужный, отслуживший своё хлам.
И бывший слуга медленно кивнул.
– Помогу.
– Я тебе благодарен.
– Я ещё ничего не сделал.
– Готовность – это уже половина дела.
Ретт сидел, не двигаясь и обдумывая следующий вопрос, который хотел задать Вергилию. Отчего-то андроид понимал, что прозвучит он глупо. Но не мог выудить из своей памяти ответа.
– А куда… Что происходит с серийными моделями потом, когда срок их эксплуатации подходит к концу?
– Их утилизируют.
Ретт вопросительно посмотрел на лидера сопротивления, а тот спокойно пустился в объяснения:
– Переработанный белок становится питательной средой для новых клеточных структур, которые затем продаются во всех продуктовых точках Экстремума под видом мяса. А помимо этого, растительным биофермам нужны удобрения.
– Спасибо, хоть не кормят граждан мясом работяг, – отозвался Ретт, отвращение на миг заглушило сочувствие к себе подобным и возмущение из-за варварского к ним отношения. – Ну а тебе-то какое дело? Ты же не собираешься обрушить эту прекрасно отлаженную систему?
– Неужели ты не считаешь дикостью происходящее? – показал клыки Вергилий.
– Любой нормальный… – Ретт запнулся: он же не человек, – посчитает это дикостью. Но ведь альтернативы просто нет.
– Ты зришь в корень, – похвалил капитан «Афелия». – У меня действительно нет альтернативы. Ни у кого её нет. Кроме того, миллиарды граждан Экстремума погибнут, если эта система пошатнётся.
– Жертвовать одними ради других?
– Тяжело, но необходимо. Вся наша жизнь состоит из выбора в пользу меньшего зла. У тебя пока что не было возможности на себе прочувствовать это. Уверен, будет, и тогда всё поймёшь.
Ретт потёр подбородок. Пол корабля под его ботинками едва заметно вибрировал. Стены тихо гудели. «Афелий» нёсся сквозь холодное космическое пространство к Экстремуму, месту, где ежедневно миллионы думающих и чувствующих умирали, чтобы миллиарды таких же разумных жили.
Андроид должен сам это увидеть. Он хотел этого.
– Значит, ты не желаешь освободить этих созданий из рабства?
Ретт внезапно понял, что не способен ассоциировать себя с теми, кто всю жизнь на износ трудится на фабрике, боясь поднять на хозяина глаза, а потом идёт на удобрения для еды, которую подают на стол этого же хозяина. Он был другим – в нём не было страха, но была воля.
– Нет. И никогда я к этому не стремился. Всё, чего я хочу, – добраться до Скинлана. Или хотя бы нанести ему такой удар, от которого он не смог бы оправиться. Он уничтожил мой народ, и я мечтаю отомстить. Но я не готов платить жизнями невинных, иначе чем я буду от него отличаться?
Вергилий немного помолчал, сжав и разжав несколько раз кулаки. Свет играл бликами на его глянцевых когтях.
– Уже много десятилетий я пытаюсь достать его, но он слишком хорошо защищён. А я даже на Экстремум спуститься не могу: за любого аккада, пойманного вне резервации, там назначена баснословная награда. Именно поэтому мне нужны такие, как ты, свободные андроиды. Я пытаюсь наладить сеть, завербовать их. А потом, когда с экватором будет покончено, они смогут взять власть в свои руки.