Мезенцев успел совершить лишь пару прыжков в сторону от рокового состава метро, когда за его спиной рвануло. Даже несмотря на то, что бомба, фактически, была изолирована от окружающего пространства бетоном платформы и металлом поезда, в вагоне разом вынесло все стекла, а с двух ближайших к эпицентру взрыва колонн в некоторых местах сорвало облицовку. Страшно было себе даже представить, что же могло произойти, сработай взрывчатка так, как планировалось.
Но выбитые стекла и отлетевшая в паре мест гранитная облицовка, фактически, явились единственными видимыми последствиями взрыва. Мезенцев, лежа на холодном полу, обернулся в сторону поезда. Его даже не контузило. Он с глупой ухмылкой на лице повращал головой вправо-влево, кое-где замечая людей, не успевших еще отойти от шока. Только теперь он смог, наконец, рассмотреть, что же происходило в округе, пока он обезвреживал смертницу. Оказывается, народ на станции все же присутствовал, просто прятался по углам. Кто-то залег в проходах между сиденьями и сейчас с опаской поднимался, чтобы посмотреть, что же произошло. Кто-то спрятался за колоннами, некоторые сумели убежать на лестницы перехода. Были и те (судя по всему, с других станций), кто ничего не поняли, и сейчас с любопытством в глазах взирали на лежащего парня, валявшуюся рядом женщину, одетую непонятно во что, и странный вагон с побитыми стеклами.
Григория это уже мало заботило. Увидев в отдалении долгожданный наряд полиции, Мезенцев позволил себе отключиться.
Дело было сделано.
Глава 5
Живые капканы
Пламени костра уже давным-давно не было видно, однако жар от него по-прежнему ощущался. Кондратьев не боялся быть замеченным, разводя костер здесь, в небольшом углублении меж двух скал, и теперь наслаждался последними волнами тепла. Рядом с кляпом во рту сопел пленный американец, то всплывая из небытия сознания и пытаясь понять, где он находится, и что вообще вокруг него происходит, то отключаясь на продолжительное время.
За жизнь ЦРУшника Михаил не опасался. Будучи подкованным в военно-полевой медицине, он знал, какие ранения могут оказаться смертельными, а какие нет. Да, американец сейчас чувствовал себя плохо (сказывались наркотики, которыми того накачали), но не смертельно, поэтому Кондратьев не обращал на него никакого внимания. Он должен был доставить единственного свидетеля чудовищного преступления одного государства против другого в компетентные органы, и не дать никому помешать ему этого сделать. А таких желающих в округе насчитывалось великое количество.
Почти полчаса назад он выходил на связь с координатором операции и узнал, что звено двадцать вторых «Туполевых» нанесло массированный ракетно-бомбовый удар по указанной Михаилом цели, а раз так, то за оставленные там ядерные устройства уже можно было не переживать. В данный момент Кондратьеву надлежало сосредоточить все свои умения и знания на американском спецназе, который пока еще ничем себя не проявил, но наверняка в скором времени должен был заявиться, чтобы как минимум устранить опасного свидетеля, а как максимум попытаться прихватить с собой еще и непонятного русского, так ловко сорвавшего все планы Ленгли и Госдепа США.
Удивительно, но пленный ЦРУшник ничего не знал о спецкомандах, призванных подстраховывать операцию на территории России. Михаил оторвался от преследователей, проехав на конфискованном внедорожнике километров семь. Заминировав машину, спецназовец взвалил на себя американца и спустя минуту растворился в окружающей местности. Вскоре на месте, где Кондратьев оставил автомобиль, прогремел взрыв. Довольно усмехнувшись, диверсант растормошил ЦРУшника и принялся допрашивать пленного, особо не заботясь о сохранности его тела. Михаил умел проводить форсированные допросы в полевых условиях, поэтому Джеймс Линкс — так звали плененного сотрудника ЦРУ — сломался практически мгновенно.
Оказывается полковник Линкс работал не только на Ленгли, но и руководил полевыми агентами на Восточноевропейском направлении в такой секретной организации как АНБ. Пожурив Джеймса за то, что тот сидел одновременно на двух стульях, спецназовец узнал, из каких таких мест террористам чуть было не свалился на голову презент в виде двух советских ракет с ядерной боевой частью. В принципе, история, рассказанная господином Линксом, вполне себе вписывалась в современные российские реалии, и услышанное не стало для Михаила большим откровением. Несколько охочих до больших денег и прочих радостей жизни военных, не самой последней масти, продались с потрохами западным агентам, едва только услышали о тех райских благах, которые им светили. Кругленькие суммы в банках на Каймановых островах, очень солидная жилплощадь в Европе и на территории США, моментальное американское гражданство для них и всех членов их семей, безбедная старость и все в таком духе — для этих людей Родина обладала определенной ценой, и стоило кому-то заплатить, Родина тут же менялась на другую, более богатую. Эти имена Михаил хорошо запомнил, и дал себе зарок непременно поквитаться с ублюдками, попытавшимися продать террористам ядерное оружие. Ведь знали же, что они отнюдь не фейерверки собираются запускать. Любому школьнику понятно, зачем террористам понадобились аж две боеголовки, однако человеческие жизни для предателей никогда ничего не стоили. Все, о чем они заботились, так это о себе.