— В Италии. Так. В Риме? Там у него дома, или в Венеции? Значит он вернулся на родину. Хм…
— Да, он, любовь моя, вернулся на родину.
— Что ж недоступен? И не приехал! Забыть-то он не мог!
— Он не может.
— Что значит не может? — Хмыкнул Лестат.
— Он никак не может приехать.
— Ах, что за загадки? Позвоню Арману и тот поедет к нему. Благо он знает адреса. Пусть тусуется там ради Бога, мальчик его просто уже заволновался, да и мне спокойнее, хотя с другой стороны, что с ним может случится? Он весьма аккуратен и причинить ему непоправимый вред весьма проблематично. Он не дурак, чтобы так рисковать собой, тем более, когда у него вновь его Амадео.
Спустя несколько мгновений раздался голос духа:
— Пусть не едет. Он не сможет вернуть его. Наш Мариус остался на своей родине навсегда.
========== Часть 4 ==========
— Что ты хочешь этим сказать? — И вновь слова Амеля смутили Лестата. — Да пусть остается сколько угодно, но когда нужно его слово, совет, да и говорю тебе — Арман к нему поедет и…
— И не найдет его ни в одном из его домов.
— В смысле? Ты же сказал, что он остался навсегда на своей родине! — Лестат раздраженно повысил голос. — Меня начинают напрягать твои загадки.
— Ну извини, — бесцветным голосом ответил дух.
— И что значит навсегда? Навсегда ничего не бывает, ну кроме нашей любви с Луи, конечно, а друг мой Мариус любит попутешествовать и в своей любимой Италии на протяжении веков тоже не усидит… Его Амадео потянет куда-нибудь…
— Это никак не может произойти. Увы.
— Да ты надоел мне, Амель! В самом деле! Что за…
— Нельзя потянуть куда-то мертвого.
Холод прошиб Лионкура не сразу, вначале он даже не осознал, что услышал. Ему показалось, что… Ему послышалось наверное?
— Что? Что ты сказал? — Ослабевшим голосом.
— Мариус де Романус мертв, Лестат. Извини, что именно мне приходится сообщать тебе эту новость.
Лионкур оторопело смотрел перед собой, рот округлился и из него вырвался протяжный стон. Вампир пошатнулся, будто ноги его ослабели и он почти что упал на диван.
— Что… что… Боже… Что ты сказал? Что? Как? Почему?
Амель на это лишь вздохнул и Лестат, не выдержав, закричал:
— Говори, дьявол тебя раздери! Кто его убил?! Кто посмел?! Кто вообще смог?! Почему ты не сказал раньше?! Когда и как это произошло?! Я уничтожу того собственными руками! Но перед этим буду пытать мучительно долго, чтобы тот, кто это сотворил, пожалел очень сильно об этом!
— Успокойся, дорогой, не кричи так. От того, чтобы я сказал раньше, ничего бы не изменилось. Никто бы все равно ничего не успел сделать, или помешать ему.
— Почему? О чем ты, черт возьми?! — Взревел Лестат.
— Мариус покончил с собой.
***
Арман уже вышел из дома. Сегодня он с твердой уверенностью решил направиться на поиски и начать с Норвегии. В груди не переставало ныть, чувство тревоги не покидало его и пугало.
— Почему? Что со мной? Он просто обиделся и ушел от меня, дал мне одуматься, ушел, конечно же, на время. На время… Я верну его, верну обязательно.
Не желая возиться с личным самолетом, он направился в аэропорт Кеннеди. Такси уже подъезжало, когда раздался звонок. Арман взглянул на номер и облегченно вздохнул, он сразу же решил, что Лестат звонит сообщить, что Мариус объявился.
— Лестат, я слушаю. Объявилась моя пропажа? Я надеюсь, ты с этой новостью звонишь?
— Ты где?
Он тут же напрягся и брови непроизвольно сдвинулись на переносице. Глухой тон в трубке не понравился Арману.
— В аэропорту почти. Лечу в Норвегию. Что там, Лестат?
— Тебе надо приехать.
— Что случилось? — Заволновался Арман пуще прежнего. — Что такое? Он вернулся? Или ты знаешь, где он?
— Никуда ехать не надо. Приезжай в Оверни. Я тебя жду.
— Но почему не надо? И что у тебя с голосом? Что случилось?!
— Приезжай.
Звонок сбросили прежде, чем Арман успел сказать хоть слово. Де Ла Русси оставалось лишь слушать вновь участившееся сердцебиение, мысли хаотично проносились в мозгу, к горлу подкатила почти что паника.
«Почему Лестат говорил таким странным тоном? Что произошло? Что там с моим Мастером не так? Черт возьми… черт… черт… Почему мне так тревожно? Нет, уже страшно…»
Арман смотрел на огни здания международного аэропорта Нью-Йорка, которые ярко горели на фоне ночного неба и были все ближе… ближе…
***
Поднимался по лестнице он с тяжелым сердцем, казались, ноги налились свинцом. Ему не хотелось думать о плохом, о чем-то ужасном, Арман даже в самом страшном сне не мог представить, что его ждет. Да, ему было не по себе от странного тона Лестата, но он даже не подпускал мысли о смерти Создателя. Вот верхняя ступенька, он открывает тяжелую высокую дверь и заходит под своды средневекового замка.
Пока он шел по коридорам, на его пути не встретилось ни одного вампира, хотя почти все сообщество жило в этом замке. Стояла, как показалось Арману, какая-то неестественная тишина, ни звука голосов, ни шагов, ни скрипа двери, ни музыки — ничего.
В покоях Принца он его не обнаружил, в кабинете тоже. Решив не заходить к Луи, Арман сразу направился в большой зал для переговоров и совещаний, где все собирались в прошлый раз и вот тогда он и услышал приглушенные голоса за стеной. Арман нажал позолоченную ручку и толкнул дверь.
Какого же было удивление вампира, когда в зале он обнаружил всех: Виктора и Роуз, Бенджи и Сибилл, Антуана, Дэвида и Джесси, Габриэль и, конечно же, Луи с самим хозяином замка.
— Что произошло? Почему вы все здесь? — Сразу же сорвалось с губ.
Арман чуть ли не испуганным взглядом вгляделся в лица. Он тут же заметил, как смотрели на него вампирские глаза каждого — осуждающе. Да, в глазах стояло немое осуждение. Арман встретился взглядом с Бенджи и тот низко опустил голову.
— Что происходит? Лестат? Что за представление, зачем ты всех собрал? Отвечай!
Голос от напряжения зазвенел как натянутая струна, сердце глухо отбивало удары. Лионкур смерил вошедшего юношу крайне тяжелым взглядом и безжалостно бросил тому в лицо, чеканя каждое слово:
— Созвал, чтобы все услышали, как я говорю тебе это. Чтобы услышали, как я говорю тебе в лицо — твой создатель, Дитя тысячелетий, хранитель знаний и законов, Великий Мариус де Романус мертв! И ты повинен в этом.
Наступила гробовая тишина. Все взоры были устремлены на Армана, который так и застыл. Кажется, его сердце перестало биться, он остолбенел и перестал дышать. В первые мгновения он ничего не мог из себя выдавить и только потом смог спросить еле слышно:
— Что?
Лестат ответил молчанием, которое было красноречивей любых слов. Арман вперил в его лицо такой взгляд, что на миг, на короткий миг Лионкуру стало жаль его, но на лице Лестата это никак не отразилось.
— Что ты говоришь мне? — Язык его наконец-то послушался. — Что… что я слышу… что…
Де Ла Русси в панике обвел глазами каждого и тут на глазах Бенджи и Сибилл он увидел слезы…
— Нет… нет… не верю… нет…
Все читали полнейший ужас и шок на лице создания Мариуса и молчали. Им нечего было сказать, они могли лишь молчать.
— Нет… нет… не верю… не может этого быть… это не я… не из-за меня… нет…
Арман попятился назад, пока не уперся спиной в закрытую дверь. С виду казалось, что его окружили и он загнан в угол. Он цепенел, дьявольский холод сжал пятисотлетнее сердце, горло стало сдавливать, будто тисками…
— Нет… он не умер…
Лестат сделал к нему один шаг, буравя взглядом, прожигая Армана насквозь и убивая молчанием. Он распахнул дверь и схватившись за голову, побежал, а через мгновение все услышали раздирающий тишину крик…
— Господи… — Выдохнул Луи и Лестат посмотрел на него. — Бедный Арман…