Помимо росчерка поверенного, завещание скрепляли подписи купца второй гильдии Грузнова, управляющего Шепелевского и мещанина Хаймовича.
Данилевский потер руки:
– Душа моя Барсеньев, будь любезен, напомни мне: чьи подписи стояли в завещании, оглашенном в зале суда? Помнится, там была какая-то немецкая фамилия, так?
– Шиммер. Это доктор семьи Савельевых. В настоящем завещании его нет. Зато есть некий купец Грузнов.
Данилевский снял с доски еще две пешки – черную и белую. Они отправились вслед за поверженным «поверенным».
Андрей постучал ногтем по лакированной юбке белой пешки.
– Найти бы нам этого Грузнова, – сказал он. – Выходит, он не подписал поддельный документ и знает о существовании настоящего… Придется навести справки. Так, а что остальные свидетели?
– Арефий Платонович Шепелевский и Семен Осипович Хаймович – эти подписали обе бумаги, – ответил я. – Аглая из них троих знает лишь Шепелевского, и то с не самой хорошей стороны: он был неплохим работником у Савельева, но, увы, горький пьяница. А вот ни о каком Хаймовиче ни сестра, ни тетушка не слыхивали…
– Зато, мой друг, его знает все местное студенчество, – улыбнулся Данилевский, снимая с доски еще две черные пешки. – Симеон Осипович Хаймович – владелец здешнего ломбарда. К слову, он живет тут, совсем неподалеку. Поэтому опрос наших свидетелей предлагаю начать именно с него!
Он секунду-другую любовался на составленную им композицию, потом подушечкой пальца почесал макушку одной из черных пешек и пошел одеваться.
Я в задумчивости свернул завещание и убрал его в карман сюртука.
Взгляд мой упал на доску: в плотно сомкнутом строю черных пешек, до того прикрывавших собой тяжелые фигуры, теперь зияла обширная брешь, открывая черному ферзю все дороги для атаки.
Данилевский, надевая китель, перехватил мой взор, устремленный на шахматное поле. Он улыбнулся, беззаботно подхватил ферзя и поставил его на черную клетку в центре доски.
– А интересная выходит партия, – сказал он. – Попробуем-ка мы продолжить ее кавалерийским наскоком!
Он перегнулся через стол, двумя руками снял с доски обоих белых коней и поставил их на атакующие позиции перед ферзем. Затем он залихватски свистнул и направился к двери.
Я последовал за ним.
Мы вышли из дома, прошли по улице несколько кварталов и свернули в узкий переулок. Здесь перед нами рядком стояли, тесня друг друга, невысокие темные деревянные домики. У ограды одного из них, чуть поодаль от нас, некий молодой человек, одетый в длинный черный сюртук ниже колен и большую шляпу, закрывал на висячий замок кованую калитку.
Слегка ткнув меня локтем в бок, Данилевский поспешил к незнакомцу.
– Любезнейший, как бы нам увидеть владельца ломбарда, мещанина Хаймовича? – спросил он как можно учтивее.
Молодой человек обернулся и подозрительно оглядел нас:
– А зачем он вам, милостивые господа?
– У нас к нему есть дело!
– Дело? Хорошо, господа. Хаймович – это я, – со старательно изображаемой солидностью представился наш собеседник. – У вас ко мне есть дело?
– Нет, простите, нам нужен Симеон Осипович Хаймович, – настаивал Данилевский. – У нас именно к нему дело.
– Опасаюсь, что вам таки придется иметь дело со мной. Месяц назад моего почтенного родителя не стало, – юноша воздел руки к небу. – Холера… И теперь его лавкой владею я, его сын и наследник. Если вы с чем-то пришли к нему, то можете смело обращаться ко мне.
Он вынул большую связку ключей, отворил калитку и провел нас в лавку.
Мы зашли внутрь и огляделись.
На полках вдоль стен лавки аккуратными ровными рядами лежала разная рухлядь: потертые сапоги, шляпы, зонтики, видавшие виды гитары, письменные приборы и прочая всячина. На вешалках висели пальто, сюртуки, брюки и платья с прикрепленными к ним бечевкой картонными номерками, а на крюке под потолком, тускло поблескивая золочеными прутьями, красовалась клетка с молчаливой облезлой канарейкой. В углу за прилавком темнел приземистый стальной несгораемый шкаф, в который владелец ломбарда, вероятно, прятал менее крупные и более ценные вещи.
Хаймович-младший надел нарукавники и достал из-под конторки толстую засаленную бухгалтерскую книгу.
– Итак, господа, вы хотели бы выкупить из заклада свою вещь? Или же вы принесли мне что-то на оценку?
Данилевский замялся и, не зная, что ответить, повернулся ко мне.
– Гм, ну… – протянул я в ответ, хлопая себя по карманам и делая вид, что с озабоченностью ищу что-то под полой сюртука.