Я билась, выгибаясь, выкручиваясь в стальной хватке. Сама того не желая, прикасалась еще чаще, еще больше дотрагивалась — до предплечий, до лица, да сжимающих меня пальцев.
Но мой провожатый не сдавался. Он продолжал мне что-то говорить. Я не слышала его — так сильно шумела кровь у меня в ушах. Только понимала, что вижу его рот, и что губы его без перерыва двигаются.
Дорога через короткий коридор показалась мне вечностью. Меня трясло, когда мой провожатый аккуратно укладывал меня на подушки, когда укутывал тонким пуховым одеялом.
Звуки вернулись. Это было неожиданно. Я просто вдруг услышала его голос. Не искажённый респиратором.
— Совсем ледяные, — шептал мой провожатый, растирая мои ладони. Он все обхватывал их и дышал на кончики пальцев. — Ледяные…
— Покажи руки, — сглатывая неприятный комок, сказала я, — Пожалуйста.
Я боялась, что увижу их обугленными. Сгоревшими. Но он протянул их мне — неприятно звякнул браслет с Мастер Диском, — и мое сердце успокоилось. А потом забилось еще сильнее.
На запястье, пониже закатанного рукава, прямо под браслетом Диска, я увидела выжженное «Имя объекта: Хэл Хоуп». Провела все еще трясущимися пальцами по фигурному шраму. Пальцы — я знала точно — обожгли кожу холодом.
Повторила тихонько: «Хэл». Не знаю, зачем я это сделала. Это короткое слово прочно засело в голове. Остальные имена и прозвища стирались из памяти. Вот, например, как звали Старосту нашего Оазиса, я вспомнить не могла, сколько ни пыталась. А ведь я прожила с ним бок о бок столько лет.
— Хэл, — еще раз произнесла я, уже тверже. — Хэл Хоуп.
А потом наблюдала, как сходятся брови на переносице, как взгляд из встревоженного становится грозовым.
— Молчи, — прошептал тот, чье имя я теперь знала. — Больше ни звука. Поняла?
Я только кивнула.
— Спи, — Хэл укутал меня плотнее.
Он улегся и больше не нарушал мое личное пространство. Просто закрыл глаза и, кажется, сразу заснул.
Фонарики погасли, плыл дымок от свечей. Трещали в жаровнях можжевеловые ветки. Метались под матерчатым пологом мягкие тени. Птицы и цветы двигались за ночным ветром, как будто дышали. И я дышала. Я старалась попасть в такт дыханию Хэла. Его грудь мерно поднималась и падала — размеренно, спокойно. И чем чаще мое дыхание попадало в ритм дыханию Хэла, тем сильнее слипались глаза. Я не боялась сна, плыла по нему, укутанная в мягкие одеяла. Это был океан, толщь темной звездной воды, которую я никогда не видела, но теперь отчетливо чувствовала. И чувство это успокаивало меня, дарило ощущение безопасности этой ночью.
Глава 5. Падальщики
Я еще несколько раз проваливалась в сон. Судорожно открывала глаза — проверить, что Хэл здесь — и опять забывалась короткой дремой. Когда же окончательно проснулась, то обнаружила, что его нет рядом.
За пологом звучали голоса. Ки и Хэл что-то обсуждали. Я приподнялась на локте и настороженно прислушалась. Разобрать, о чем они говорят, было несложно.
«Не знаю, мальчик, — спокойно говорил Ки. — Вполне может быть, что снимать его уже поздно». «Ее надо увозить. Где посоветуешь переждать?» — голос Хэла не выражал ничего. «Странники? — Ки сделал паузу. — Думаю, вот по этим координатам вы их найдете». Зашуршала бумага. «Они должны быть там. Двигаться быстро с тем грузом, что у них не получается, ты же знаешь. Справишься?». «Да», — спокойно ответил Хэл. «Убежище Мэмми?» Ки вздохнул: «Будем сниматься. Быстро». Чему-то усмехнулся: «Бросай это, мальчик», — а потом добавил: «Хорошо, что передумал». За пологом раздались шаги. Я быстро улеглась и закрыла глаза.
Не было долгих прощаний. Меня, еще сонную, посадили в машину. Солнце мертво зависло над горизонтом. Поднималась буря.
Мэмми нас провожать не вышла. Ки закинул в багажник пару баллонов воды, стукнул ладонью по машине — и ушел в шатер. В салоне повисла тишина.
— Хэл, — осторожно начала я. — Я что-то сделала?
— Да, — жёстко ответил он.
— Что? — так же аккуратно продолжила я. Попыталась обхватить его ладонь. Буквально физически почувствовала, как это необходимо мне сейчас. Хэл отдернул руку. — Хэл?
— Послушай, — ему, видимо, надоело держать это в себе. Поэтому он резко обернулся ко мне лицом и продолжил все так же жёстко и отрывисто: — Послушай. Вчера мы оба сделали. Одну большую ошибку. Ты назвала мое имя. Я не ликвидировал вот это.
Хэл поднес к моему лицу запястье. Диск. Он все еще мерцал, записывая, читая, передавая информацию.