Прерывание в записи закончилось. Дальше шли удивительно четкие, яркие воспоминания. Хэл, в составе Службы Обороны, шагал по пустыне. На лицах окружающих его людей были какие-то странные респираторы. Я таких раньше не видела.
— Ваша задача, — вещал Капрал, выхаживая между движущихся рядов. — Провести полевое испытание новейших респираторов класса РСМ слэш десять яблоко десять и пять.
Хэл смотрел под ноги. Дышать ему было тяжело. Худая грудь ходила ходуном. Вдох. Попытка сплюнуть забивающийся в маску песок. Выдох.
— Ясно, ублюдки? — гаркнул Капрал. — Фильтры на максимум!
Защелкали тумблеры.
— Кэп, — раздалось сзади. — Маска не функционирует!
— Молчать, сопляки! — Капрал тяжело протопал мимо Хэла. — Вытащили руки из жопы и перевели респиратор на максимум!
— Кэп, — раздалось теперь уже с разных сторон. — Не работает.
Кто-то закашлялся.
— На максимум! — орал Капрал, но это не помогало.
От нехватки чистого воздуха кружилась голова. Дышать становилось тяжелее. Начали гореть и саднить легкие.
Раздался надсадный кашель. Люди вокруг Хэла судорожно хватались за горло. Ревел Капрал.
Поднялся ветер. Буря шла прямо на беспорядочно бегающих и падающих людей.
Хэла скрыло песчаной стеной. Он дышал так же тяжело. Но щелкать тумблером перестал. Мысли бешено скакали. Мелькало в памяти сразу много всего. Серое здание. Оно дымилось и падало. Лица под слоем голубых льдин. Снова цветущие желтым и розовым гибкие ветви. Я чуть не рухнула под этой волной воспоминаний и решила пока отложить их в сторону. Слишком сильный поток мешал работать. Мышцы сводило судорогой, запястья тянуло.
Я попыталась промотать вперед. Перескочила. Прокрутила обратно. И нашла. Перед глазами у Хэла ярко алела окровавленная левая ладонь. В правой он держал какой-то стальной обломок — защелку от новейшего респиратора класса РСМ слэш десять яблоко десять и пять. Хэл тяжело поднял взгляд. Перед ним стоял Ки. «Добро пожаловать в семью, мальчик», — произнес он спокойно и улыбнулся.
Глава 8. Еще о диске Хэла
Навязчивые электронные голоса регулярно приглашали меня к Хэлу. В медбоксе я тоже оставалась с ним один на один. Смотреть, как он парит, распластанный, с жуткой пластиковой маской на лице, было мучительно. А еще мучительнее было видеть на его лице абсолютную безмятежность. Он улыбался, так широко и ясно, что даже пластик не мог скрыть этого. Он спал. Бесконечным, холодным и отстраненным сном.
Меня выкручивало каждый раз после таких посещений. Я подолгу приходила в себя. И хотела дотронуться до него, хотя бы раз.
Я расслабилась. Не было привычных тестов. Меня не подключали, не взвешивали, не измеряли. Я свободно передвигалась. И только боксы с едой, исправно появляющиеся перед моей дверью каждый день, подсказывали мне, что я в Оазисе не одна. Что обо мне помнят. Ни на минуту не забывают. Заботятся.
Я начала посещать Хэла без приглашения. Мне было плевать на то, будут там Эолы или нет. И каждый раз меня встречала тишина. Только я, стеклянная стена — и Хэл за ней.
А потом, абсолютно не обращая внимания на тишину Оазиса, на отсутствие Эолов вокруг, я шла в Архив. Прямо, уверенно вышагивая по лабиринту коридоров.
Я приходила в Архив несколько раз. Это стало моим ритуалом. Каждый раз после короткой «встречи» с Хэлом, я шла потрошить его Диск. Меня бешено тянуло заглянуть в глубинные воспоминания Хэла. Я зачем-то оправдывалась перед самой собой. Что, возможно, там есть то, что я ищу, что нужно Хэлу. Что, возможно, это как-то нам поможет. И никак не могла признаться себе. В том, что он просто стал важен для меня. В том, что очень нужен.
Помещение встречало тишиной и мраком. Матово мерцал экран Чтеца. Здесь можно было отрешиться от окружающего мира. Забыть обо всем. Только я, Диск Хэла — и сила в моих руках.
Я подробно изучала строение Диска. И то, что ячейки, из которых Диск состоит, бывают с разным уровнем доступа. Я боролась за каждый. Электричество во мне бешено пульсировало. Скакало напряжение. Энергия шаровой молнии заставляла кожу гореть.
Это отнимало силы. Слишком много, если честно. Пятое свое подключение к Чтецу я выбрала решающим. «Сегодня или никогда», — сказала себе я.
Уровни дались не сразу. Но когда я их открыла — застыла в изумлении. Такой красоты я еще никогда не видела.
Среди серого безмолвия и холода, от которого пальцы на руках почти покрылись ледяной коркой, парили цветные облака. Я не сразу поняла, что скрывается в них. Понимание этого почти заставило меня отскочить в сторону. От неожиданности.