Мне хотелось схватить его и трясти, пока он не превратится в пепел. Где-то в натренированных, нацеленных на восстановительные работы мыслях, промелькнуло что-то о свойствах пепла. Но я напрочь забыла, какие растения можно им удобрять. Мёртвым. Серым. Сухим. Мне отчаянно хотелось превратить в удобрение Рэна. Этого ничего не подозревающего парня, что стоял передо мной с печальным видом.
— Я слышал, как Эолы, — он еще раз облизал губы, — ну, что его везли, говорили о тебе. Когда вышли из машины его проверить. Они упоминали тебя.
Больше я не видела ни оазиса, ни закатного солнца, ни Рэна. В одно мгновение поднялись и обрушились на меня стены Оазиса Эи. Ее тонкое лицо в обрамлении седых волос. Костлявое запястье. Ее потухший взгляд. Такой же безжизненный, как и башни Оазиса. Такой же потухший, как огоньки тысячи и тысячи Дисков, что я обрушила, выведя из строя Мастер Диск одной из Высших Эолов. И мой отец платил за все это. Платил за меня. За спасение моего Связанного. За мой проклятый дар, о котором среди работы я совсем забыла.
— Ки! — я сама не помню, как наткнулась на него.
Он нес охапку хвороста для костра и выронил ее, когда я налетела на его высокую фигуру.
— Извини, — тут же пришла в себя я, переводя дыхание. — Прости.
— Тэсс? — Ки остановил поток рвущихся из меня слов одни взглядом.
— Мы должны его вытащить, — затараторила я, глядя, как Ки наклоняется за разлетевшимися в стороны ветками. — Понимаешь? Если вы не можете, я сама за ним пойду. Только дай мне машину и воду. Я сама… сама.
Я начала всхлипывать. Глаза жгло. Можно было представить, что Эолы могут сделать с отцом. Но мне даже думать об этом было страшно.
— Ты не понимаешь, — твердила я, упираясь, когда Ки потащил меня за ворот к нашему фургону. — Не понимаешь. По моей вине мама… а теперь и он. Я так не могу. Просто не могу. Я должна вытащить его.
Ки буквально швырнул меня на лежак у окна. Я глянула на него исподлобья. Теперь он нависал надо мной. В глазах плескалась и затягивала в этот темный омут буря.
— Ки! — я попробовала встать, но Ки снова швырнул меня на место.
— Сиди молча, — рыкнул он. — Тэсс!
— Ты не понимаешь, — снова начала я. — Я готова сама идти за ним. Без вас. Оставайтесь здесь. Я же не прошу тебя…
— Замолчи! — Ки не смягчил тона, глянул пристально. — И послушай меня.
Я притихла. Такого Ки я еще не видела. Он говорил тихо и очень-очень спокойно. Цедил слова так, что спорить желание отпадало напрочь. Хотелось провалиться под землю.
— Ты не пойдешь за ним. И никто не пойдет, — он поднял руку, отметая мои возражения. — Никто. Ты нарушитель. Но тебя не так-то просто найти.
— Но я сама, — попыталась было вставить я и сжалась, когда Ки сел рядом, — сама, Ки…
— На то и расчет. Эолы знают, что ты кинешься ему на помощь, — голос его стал мягче. — Пойми, девочка. Как только ты покинешь Убежище, ты начнешь играть по правилам Эи и Эолов. Я знаю, о чем говорю. Они будут бесконечно шантажировать тебя отцом.
— Но если я не спасу его, — я уцепилась за покрывало так, словно оно могло вынести меня из этого кошмара будто сказочный ковер-самолет, — его проведут через процедуру Очищения.
— Они и так сделают это. Рано или поздно, — Ки устало вздохнул. — Ни ты, ни я, ни все Странники вместе взятые не в силах что-либо изменить.
— Но, может, я все-таки попробую? — я всхлипнула.
— Нет, — снова жестко ответил Ки. — Нет, Тэсс. И я не хочу больше об этом слышать. Твой отец приговорен. Его ждет стирание личности. В любом случае. А вас с Хэлом ждет Точка Росы. Не забывай!
Он уже вышел, а я все кричала и кричала ему вслед, как я ненавижу его, Странников, Убежище, Точку. И своего Связанного, с которым мне надо было ее открыть.
После этого разговора мне было больно даже смотреть на Ки. Меня сжигал гнев. Он не давал спать по ночам. А когда сон все-таки приходил — в первых лучах утреннего солнца — я видела отца. Как я вырываюсь из его объятий, как ухожу с Хэлом. Как Эолы, невидимые в моих снах, подвешивают отца, настраивают свои жуткие приборы. Как отец, стертый, потерянный, бродит по пустыне. Я просыпалась в слезах. Но Ки не обращал на них внимания.
Мы больше не возвращались к болезненным для нас темам. Я молчала о той, что его не дождалась. Он не заговаривал о Точке Росы. Дни слились в одно сплошное рутинное полотно.
Днем я возилась с рассадой, расклеивала ярлыки на горшочки с новыми ростками, подкармливала, поливала. Ждала, что во всех этих моих действиях внезапно появится какой-то сакральный, глубокий смысл. Ну, или что я просто его почувствую. Я представляла, как просыпаюсь утром — и начинаю его ощущать внутри. Как смысл слов Ки о необходимости нашей совместной работы просачивается в мой мозг и изменяет его, изменяет мой взгляд на мир. Перекрывает то, что кто-то там сдалась в своем бесконечном горьком ожидании. Но ничего не происходило. Я все так же выполняла свои обязанности. Все так же расклеивала ярлыки, удобряла, поливала. Мне оставалось только снова принять путь, не особо заботясь о том, на своем ли я месте, на своем ли месте непрестанно работающие Странники.