«Я с ним. Никуда. Не пойду!» — как могла тверже сказала я. Но тут отец сделал, то, чего не делал никто с тех пор, как в меня ударила молния. Он меня обнял. Просто притянул к себе — и обнял. Прижал и не отпускал, пока я билась в его руках. «Милая, милая моя девочка, — успокаивал он меня, — ну поверь, так будет лучше. Он из Старших. Он увезет тебя в безопасное место и будет заботиться о тебе в пути». Я оттолкнулась от отца, вскинула голову и посмотрела ему в лицо — и только тогда заметила слезы в его глазах. Что он знал такого, чего не знала я?
«С чего ты взял?» — как можно громче сказала я. И услышала презрительное в ответ: «Потому что мне за тебя хорошо платят».
А после только тихий шум открывающихся ворот, жар Пустыни — и мы уже прошли мимо того, что когда-то пыталось украсть солнечные батареи с крыши Оазиса. Мой Провожатый даже не глянул на обугленное тряпье. Хмыкнул презрительно. Пробурчал: «Четче шаг», — когда я споткнулась обо что-то мягкое. «Это был человек», — набатом звучало у меня в голове. Я отчетливо выдохнула. Поблагодарила мысленно Главу Оазиса за его приказ: «Без резиновых перчаток Объект 104 не трогать!» И так же мысленно пообещала в тот момент себе: в случае чего просто дотронуться до своего Провожатого. Чтобы вел себя по-человечески.
Ворота гулко захлопнулись, отрезав меня от ставшего за несколько лет привычным мира стекла и пластика. Парковка лаборатории граничила с красной бесконечной далью. Прямое, разрезающее эту пугающую бесконечность, шоссе. И больше ничего.
От машины шел жар. Раскаленный воздух ходил над ней маревом. Выглядела она так же, как мой Провожатый, угрожающе. Плавные линии, острые углы. Черный с серебром металл. Потертый кожаный салон и сухой пустынный запах.
«Вы покидаете зону Воздуха! Вы покидаете зону Воздуха. Наденьте респираторы, дышите медленно. Вы покидаете…»
Я едва успела усесться на продавленное сидение и захлопнуть дверь, как машина рванула с места.
Казалось, что я не просто покидала «зону воздуха». Было страшно и неуютно от того, что я покидала зону привычной жизни, зону расписанного по минутам, четко выверенного, стеклянно-пластикового комфорта.
— И как мне к тебе обращаться, человек в маске? — в тот момент я плохо понимала, что мой Провожатый не особо хочет вести беседу.
— Никак, — не отрываясь от дороги, прошипел он.
— Тебя звали Эл, — я ничего с собой поделать не могла. — Можно я тоже…
Я не успела продолжить. Только ухватилась за сидение. Скорость «Шевроле Импала» — а это была именно она, насколько я могла судить, — развила просто бешеную. Меня хорошенько тряхнуло.
— Слушай внимательно, дефективная, — не глядя на меня, с ясно читаемой издёвкой обратился ко мне мой Провожатый, — ты выполняешь все мои инструкции. Если я скажу упасть мордой в песок и лежать не двигаться, ты это и сделаешь…
— Что? — жалким голосом пропищала я.
— И первая инструкция — заткнуться, — не обращая внимания, одной рукой придерживая руль, другой пристегивая меня к сиденью, продолжил Провожатый. — Кивни, если поняла.
Я кивнула, твердо решив вообще с ним не заговаривать и втайне надеясь, что ситуаций, когда мне нужно будет лежать лицом в раскаленном песке, не предвидится.
Глава 3. Дорога
Мы выехали на трассу. Я оглянулась на быстро удаляющийся Оазис. Неожиданно защемило слева.
Мне вспомнился дом.
Что всегда первым приходило мне на ум при воспоминании об Оазисе? Ржавые ворота. А за ними, ряды и ряды бараков, сложенных из чего попало. Здесь были и трухлявые доски, невесть откуда притащенные, и шины, и даже песчаник. Все это создавало хлипкие стены жилищ с узкими прорехами вместо окон. Вторичная, третичная переработка материалов — и снаружи, и внутри. Застиранные до дыр паласы на земляном полу, серое штопаное белье на сколоченных из ящиков лежаках. И все это безликое, неизменно серо-бурое, год за годом.
Следующим пунктом в моих воспоминаниях шла тоскливая, рутинная обязанность. Каждый обитатель Зеленого Оазиса в свою очередь должен был кроме прочего очищать водную границу с пустыней. Тяжелее всего было вычерпывать песок, когда ветер гнал из пустыни горячий самум. Тогда работать приходилось в два раза больше. Ноги и руки гудели от нагрузки, сгибало спину. Обязательные для каждого сорок минут казались адом на земле. Каждые три дня я только и ждала, с неизменным страхом, когда отец зайдет за мной, держа в руках по два ведра с лопатами. А потом только и стоять по колено в соленой тепловатой воде и выполнять команды: «Начали!», «Четче, четче! Песок прибывает». Слушать, как жаловались старухи, как обсуждают кажущиеся мифическими машины для очистки водораздела. «Эолы обещали, во все Зеленые Оазисы», «Да врут они!», «Зачем же тогда регистрация?» И так без конца.