Мой подзащитный из "ботаников". Попался на преступлении из разряда "Зарабатывал слишком много денег". Общественную опасность представляет, если только пукнет в полной маршрутке.
Понятно, что если его не посадят, то он "Вновь совершит преступление" и "Окажет влияние на свидетелей"
Ну хорошо. К такому развитию событий мы были готовы. Гуманизм эпохи предоставляет альтернативу в виде внесения залога, после чего можно гулять в пределах допустимого следователем пространства. Собственно об этом и речь.
Прокурор запугал судью возможностями подозреваемого, если его не посадят.
Бюрократическо- юридический маховик прокрутился, раздался хруст костей попавшего в него гражданина, каковой спустя час был выплюнут в руки оперов.
Опера должны доставить жертву правосудия в ИВС (расшифровывать не надо? На всякий случай- в КПЗ. Тут точно не надо.) По нынешним гуманным делам больного человека без справки о том, что он здоров, сажать в тюрьму нельзя.
Повезли в больницу. Городская больница, со своими проблемами, врачами, больными, живыми и мёртвыми. Два опера заводят моего подзащитного. И меня с ним, потому что он своей лапкой намертво в меня вцепился.
На часах 21–30. Внимания на нас никто не обращает. Атмосфера вечерней больницы отличается от сериала про интернов, как реальный суд от "Судових справ".
Первый опер ушёл искать врача, второй ушёл искать первого опера. Мы со свежеиспечённым арестантом вышли на улицу. Воздух свободы ему сразу навеял крамольные мысли о побеге. Я не разрешил.
Наконец консилиум собран. Несчастному постучали по лбу и по коленкам, после чего выдали справку, что может сидеть. Точнее содержаться.
Замечу, что если был бы осмотр у психиатра, такого разрешения ему бы не дали. Ну ладно.
Повезли в ИВС. Поскольку сейчас важны европейские стандарты содержания в тюрьме, а на всю область только одна буцегарня соответствует этим понятиям, то повезли туда. 15 километров от города.
Приехали в 23–45. Домой я попал около 2 часов. В 8 утра уже был под отделением банка. В 9-20 приехали родственники с деньгами.
Как я понял, они сомневались до последнего, вносить то что им досталось от их кормильца или пусть сидит. Короче привезли под расчёт.
В кассу уже набежала очередь из двух пенсионеров. Немного конечно, но у каждого в руках тетрадки, кучи квитанций и кулёчки с мелочью. Я к управляющему. Срочное, говорю, дело. Много денег хотим внести.
Кроме улыбки особой помощи не было. Завёл в кассу с внутреннего хода и сказал, "Маша, прими". Машу не было видно за опущенными со стороны кассы жалюзи. Зато слышен диалог с бабушкой допустившей задолженность за воду или за свет. Диалог был живой, по- настоящему социально значимый, с упоминанием всего Кабинета министров.
Рядом со мною, вздыхая как усталая лошадь, переминался с ноги на ногу долговязый родственник- ответственный за финансовую составляющую спасения члена семьи. Время шло.
Я постучал в жалюзи и через пуленепробиваемое стекло попытался прокричать о задании управляющего. Бабушка была отсечена металлической пластиной, кассир развернулась ко мне и ящичек из нержавейки приглашающе выдвинулся мне в живот. Туда было положение постановление суда и пачки денег. Затем состоялся обычный в таких случаях процесс. Деньги были пропущены через машинку, реквизиты были мною тщательно проверены, в компьютер внесены соответствующие данные и:
— С вас ещё 2864 гривны.
— За что?
— Проценты за услугу и перечисление.
— Не вопрос.
Я повернулся к родственнику. Он покраснел и набрал в лёгкие воздух. Было очевидно, что сейчас состоится речь Кисы на аукционе при покупке стульев.
Ошибся только в точности цитат. Несколько минут послушав диалог слепого с глухим и дождавшись, когда родственник исчерпав словарный запас стал повторяться, я достал свои деньги и положил в ящичек. Получив квитанцию об уплате я вышел на улицу. Родственники, расставшись с деньгами исчезли.
Такси! Зная мудрёность и иезуитские повадки всех причастных к процедуре освобождения, я начал с поездки в Госказначейство. Кто вы? Что вы? Зачем вы? Что вам надо? и прочее были успешно преодолены, а я получил устное подтверждение того, что деньги прошли к ним на счёт. Письменного не дали, потому как с их слов, не работают с третьими лицами. Ладно. Не особо и настаивал. Меня устраивает, гавкаться некогда. Впереди праздники и мой герой оставшись в камере больше чем на сутки будет однозначно потерян для общества.
Такси ждёт. Таксист рад и услужлив, осознавая, что дневной план удался.