На кухне умный тостер сам выбрасывал тосты, когда чувствовал, что они уже готовы. При этом раздавался чарующий звон. Я программировала себе целые концерты из звуковых сигналов бытовой техники.
Здешний телефон я дала только одному человеку, и он не замедлил позвонить.
– Как квартира? – спросил Ринри.
– Для вас, может быть, ничего особенного. Но для меня это что-то невероятное. Вот придете на урок в понедельник и увидите.
– В понедельник? Сегодня пятница. Можно мне прийти сегодня вечером?
– К ужину? Я не умею готовить.
– Я все сделаю сам.
У меня не нашлось предлога для отказа, тем более что я была рада его видеть. Впервые мой ученик действовал решительно. Несомненно, квартира Кристины сыграла тут свою роль. Нейтральная территория совершенно меняла весь расклад. В семь часов вечера его лицо появилось на экране видеодомофона, и я открыла дверь. Он явился с новеньким чемоданчиком.
– Вы куда-то уезжаете?
– Нет, я пришел готовить ужин.
Я показала ему квартиру, поразившую его куда меньше, чем меня.
– Очень хорошо, – сказал он. – Вы любите фондю?
– Да, а что?
– Вот и отлично. Я принес все, что нужно.
Я еще не была знакома с японским культом принадлежностей для всего на свете, будь то снаряжение для горных или морских прогулок, инвентарь для гольфа или, как сегодня, набор для фондю. Дома у Ринри даже имелась специальная кладовая, содержавшаяся в идеальном порядке, где хранились чемоданчики с готовыми комплектами необходимых предметов на все случаи жизни.
Вытаращив глаза, я смотрела, как мой ученик открывает чемодан, где лежала надежно закрепленная горелка для запуска межпланетных ракет, летающая тарелка с антипригарным покрытием, кусок сыра из желтого пенопласта, бутылка антифриза с этикеткой морозоустойчивого белого вина и непортящиеся хлебцы. Он перенес все эти загадочные предметы на кухонный стол.
– Ну что, я приступаю?
– Да, мне не терпится это увидеть.
Он положил пенопласт в антипригарную емкость, полил антифризом, зажег горелку, которая почему-то не взмыла в небеса, и, пока там происходили таинственные химические реакции, достал из чемодана псевдотирольские тарелочки, длинные вилки и два стакана «для оставшегося вина».
Я бросилась к холодильнику за кока-колой, уверяя, что она очень хорошо сочетается с фондю, и быстро наполнила свой стакан.
– Готово, – объявил он.
Мы уселись друг против друга, и я, отважно нацепив на вилку кусочек непортящегося хлебца, рискнула погрузить его в адское варево. Вытащив вилку, я выразила восхищение количеством образовавшихся сырных нитей.
– Да, – с гордостью ответил Ринри, – при таком способе нити получаются отлично.
Нити – это, конечно, высшая цель фондю. Я положила в рот свой кусочек и начала жевать: вкус отсутствовал начисто. Тут я догадалась, что японцы любят есть фондю ради игровой стороны дела и придумали способ приготовления, устраняющий единственный досадный недостаток этого старинного европейского блюда – его вкус.
– Божественно, – объявила я, стараясь не захихикать.
Ринри стало жарко, и я впервые увидела его без черной замшевой куртки. Я пошла за бутылкой соуса табаско, сославшись на то, что в Бельгии фондю принято есть с острыми приправами. Я обмакнула хлебец в жидкую пластмассу, получив густую паутину нитей, положила желтый кубик к себе на тарелку и полила табаско, чтобы он обрел хоть какой-то вкус. Ринри следил за моими манипуляциями, и, могу поклясться, в глазах у него читалось: «Все-таки бельгийцы – странные люди».
Вскоре мне надоело это техногенное фондю.
– Ну, Ринри, расскажи что-нибудь.
– Но… вы обратились ко мне на «ты»!
– Когда с человеком делишь такое фондю, с ним невозможно не перейти на «ты».
Видимо, расплавленный пенопласт проник из желудка в мой мозг и, продолжая там пениться, пробудил манию экспериментаторства. Пока Ринри ломал голову, что бы такое мне рассказать, я погасила горелку, дунув на пламя, – этот прием удивил японца, – вылила остатки антифриза в котелок, чтобы охладить смесь, и погрузила туда обе руки.
Мой гость вскрикнул.
– Зачем вы это делаете?
– Из любопытства.
Я вытащила руки и принялась лизать клубок нитей, которыми они оказались намертво опутаны. Толстый слой химического сыра покрывал их, как варежки.
– Как же вы теперь это отмоете?
– Водой с мылом.
– Нет, фондю слишком липкое. У котелка есть специальное покрытие, а у вас нет.
– Посмотрим.
Он был прав, ни вода, ни средство для мытья посуды не оказали никакого действия на мои желтые рукавицы.