– Вот здесь ты ошибаешься. Думаю, я именно тот, кто тебе нужен.
Несколько долгих минут я молчу, не понимая, к чему он ведет. С моей стороны было очень глупо потакать ему и признаваться в чем-либо, что происходит в моей личной жизни. Я знала, что рано или поздно мне придется за это заплатить, и, должно быть, этот новый этап нашего общения с ним и есть эта цена.
– Как ты можешь быть тем, кто мне нужен, если я даже не знаю твоего имени? – говорю я, размышляя над ответом, пока наношу обезболивающий крем на синяки.
Он расслабляется, словно наслаждаясь моим прикосновением, и улыбается. В уголках его глаз появляются небольшие морщинки, и я задаюсь вопросом, сколько ему лет. Конечно, он достаточно взрослый, чтобы принять невероятно сложное и непоправимое решение, из-за которого оказался в тюрьме в качестве почетного гостя. Правительство Соединенных Штатов любезно предоставило ему здесь приют. С другой стороны, мне всего двадцать семь, и я уже успела совершить немало поступков, которые привели к разрушению моей жизни. Так имею ли я право судить его?
Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, когда он говорит:
– Ты хочешь узнать, как меня зовут, мышонок?
Глава 6
Я продолжаю наносить крем на его кожу, и под моими прикосновениями он словно превращается в камень. Какая-то часть меня хочет забрать свой вопрос обратно, но я уже не могу.
– Что с тобой? – спрашиваю я, надеясь, что он сменит тему. – Я сделала тебе больно?
Он отводит взгляд и смотрит туда, где мои руки касаются его кожи. В тот миг, когда его глаза останавливаются на месте, где соприкасаются наши тела, мне хочется опустить руку. Удивительно, как близко он всегда оказывается ко мне, когда я позволяю любопытству или глупости взять над собой верх.
– Чтобы причинить мне боль, нужно нечто большее, мышонок.
Его слова окутывают мое сердце мрачной завесой тайны. А затем она словно раскрывается внутри меня, являя миру кипящую смесь удовольствия и стыда, которую я скрывала. Это опьяняющее сочетание заставляет меня желать большего. Этот мужчина словно наваждение, от которого я не могу избавиться. Он как болезнь, медленно, но неотвратимо проникающая в мою кровь. Мой разум подсказывает мне, что нужно уйти, но мое сердце жаждет еще больше запретного внимания.
– Мышонок? – я смотрю на свои пальцы, опасаясь, что взгляд выдаст мои чувства.
Нанося антибактериальный обезболивающий крем на его кожу, я осознаю, что моя выдержка почти исчерпала себя. Да и как иначе, когда я чувствую, как напрягаются его мышцы под моими руками, как от него волнами исходит тепло, и мое тело откликается на эти ощущения. Прошло так много времени с тех пор, как я испытывала что-то кроме смирения и страха. Эти два чувства настолько тесно переплелись в моей душе, и я была уверена, что больше никогда не смогу ощутить ничего другого. Я думала, что никогда больше не почувствую, как тепло разливается внутри моего живота и распространяется по всему телу, или как ответная влага растекается между моих ног.
Волна желания, смешанная с тревогой, охватывает меня, и мне хочется бежать прочь. Но я знаю, что не должна позволять этому опасному человеку видеть мою реакцию на него. Я не могу позволить ему понять, как он на меня влияет, и не хочу, чтобы он имел надо мной такую власть.
– У тебя всегда такой вид, будто ты хочешь забиться в угол и спрятаться.
Его слова вызывают у меня желание поступить именно так. Мой взгляд скользит к двери, а затем возвращается к руке, которой я стираю очередное пятно крови с его кожи. Мне бы хотелось сбежать от него и его внимательного взгляда, но я не могу подавить то сильное чувство, которое испытываю, когда смотрю на него. Десять шагов вернули бы меня к моей унылой жизни, где я могла бы утонуть в повседневных страданиях и боли – такова моя несчастная реальность.
Однако я не делаю эти десять шагов и не позволяю Кингу вновь одержать надо мной верх. Вместо этого я возвращаюсь к его ранам, заменяю салфетки на чистые белые бинты. В отличие от Вика, когда этот мужчина давит на меня, проверяя мои границы, я ловлю себя на желании дать ему отпор. Мне хочется наброситься на него, оскалив зубы и сжав кулаки.
Он накрывает своей ладонью мою исцарапанную об осколки чашки руку и прижимает ее к своей горячей крепкой груди. Я смотрю на него сквозь ресницы и замечаю, как уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке, которая у любого другого мужчины могла бы показаться приятной. Однако на губах Кинга эта улыбка выглядит как предупреждение или угроза.
Мое сердце бешено колотится в груди, словно я кролик, который пытается спастись от преследующего его хищника. Я делаю глубокий вдох, стараясь успокоить этот бешеный ритм, но в присутствии Кинга это бесполезно. Но стоит отдать мне должное: я заканчиваю перевязывать его грудь, не поддаваясь искушению. Хотя он и пробуждает во мне ощущение жизни, я не последую этим путем. Однажды я уже совершила подобную ошибку, и она стоила мне слишком дорого.