— Ладно, — ответил Ким. Затем он позвонил в больницу и попросил оператора соединить его с Клодом Фарадеем. Ким описал ему ситуацию, и тот любезно согласился подойти в приемное отделение.
Он оставил машину на стоянке и поискал глазами «вольво» Трейси. Не найдя его, Ким поднялся по лестнице в приемную. Народу было почти так же много, как вчера. Он прошел мимо регистратуры прямо в отделение.
— Эй, вы куда? — Молли Макфадден бросилась за ним в погоню.
Не обращая на нее внимания, Ким вошел в кабинет Дэвида Вашингтона. Дэвид зашивал рану на руке ребенка. Он посмотрел на Кима поверх очков.
— Сейчас привезут мою дочь, — сказал Ким. — У нее сильное кровотечение.
— Мне очень жаль. Вы мерили ей давление и пульс?
— Еще нет. Ее везет моя бывшая жена.
Подняв руку в перчатке, Дэвид повернулся к Молли и попросил ее подготовить комнату. Она кивнула и вышла.
— Я хочу, чтобы мою дочь сразу же осмотрели, — сказал Ким, — и чтобы это сделал специалист по инфекционным заболеваниям.
— Доктор Реггис, — сказал Дэвид, — давайте не будем ссориться. Будет лучше, если вы поймете, что здесь командую я.
— Я уже говорил с доктором Клодом Фарадеем, — сказал Ким, делая вид, что не слышал его последней фразы, — он скоро подойдет. Я полагаю, вы с ним знакомы?
— Знаком. Но обычно мы приглашаем консультантов только по согласованию с «АмериКэр».
— Я хочу, чтобы доктор Фарадей осмотрел мою дочь.
— Хорошо, — сказал Дэвид. — Только поймите, мы делаем для вас исключение. Обычно у нас все по-другому.
— Спасибо, — сказал Ким.
Он вышел на автостоянку и стал ждать. Трейси на своем пикапе приехала через несколько минут. Ким подбежал к машине и, открыв заднюю дверь, увидел Бекки, лежащую на боку. Она была очень бледна, но все-таки улыбнулась ему, и Ким почувствовал некоторое облегчение.
— Дай я тебя понесу, — сказал он, беря ее на руки и вынимая из машины. Она обняла его за шею.
— Все в порядке, — произнес он успокаивающе, — папа уже с тобой.
Когда они проходили мимо регистратуры, медсестра из-за стойки крикнула им, что нужно записаться.
— Можете переписать нас из вчерашнего списка, — ответил ей Ким через плечо. Сестра вызвала Дэвида Вашингтона.
Ким принес Бекки в первый попавшийся свободный бокс и опустил на каталку. Трейси зашла следом и взяла ее за руку. Ким взял стетоскоп и, надев манжетку тонометра на другую руку Бекки, начал накачивать воздух.
Дэвид вошел в комнату вместе с Молли. Он кивнул Трейси и, подождав, пока Ким закончит измерять давление, укоризненно заметил:
— Вы нарушаете все существующие порядки.
— Давление девяносто на пятьдесят, — сказал Ким. — Надо ставить капельницу. Найдите кровь ее группы и…
— Хватит! — крикнул Дэвид, подняв руку. Затем спокойно добавил: — Доктор Реггис, при всем моем уважении, я бы попросил вас не забывать, кто здесь главный.
— Я же говорю об элементарных вещах, — возразил Ким.
Дэвид подошел к Киму и взял его за руку.
— Я прошу вас первый и последний раз: пожалуйста, выйдите и подождите снаружи. Так будет лучше для вашей дочери. Если вы хоть на секунду остановитесь и подумаете, вы это поймете.
Ким сощурился и посмотрел на него. Медленно он перевел взгляд на руку Дэвида, держащую его запястье.
Трейси почувствовала, что обстановка накаляется.
— Пожалуйста, Ким, — сказала она умоляющим голосом, — давай дадим им самим сделать все, что нужно.
— Хорошо, — согласился с ней Ким, и Дэвид убрал руку. — Я буду снаружи, зайчик, — сказал он Бекки.
— Ладно, — с неохотой произнесла она.
Трейси пожала ей руку и сказала, что она выйдет вместе с Кимом, но они скоро вернутся. Бекки выглядела испуганной, но кивнула.
Отодвинув занавеску, которой была отгорожена каталка с Бекки, Трейси с Кимом вышли. Трейси молчала, пока они не прошли в приемную. Там она мягко взяла его за руку и сказала:
— Ким, успокойся.
— Дэвид Вашингтон выводит меня из себя.
— Он просто делает свою работу. Если бы к тебе привезли его дочь, ты бы тоже не допустил, чтобы он командовал.
Ким толкнул дверь и вышел на улицу. Порыв холодного ветра привел его в чувство, он сделал глубокий вдох.
— Не могу смотреть, как Бекки лежит там, совершенно беспомощная, — в конце концов сказал он.
— Да, наверное, это очень тяжело.
— Ты меня понимаешь?
— Ты же хирург, ты должен действовать. Для тебя страшнее всего видеть, что твой ребенок нуждается в помощи, а ты ничего не можешь сделать.
— Ты права, — сказал Ким.