Звонок в дверь раздается неожиданно, потому что ну никто больше не мог ко мне сегодня наведаться, тем более так поздно. Уже все, кто могли, побывали.
Я неторопливо плетусь в коридор и, не посмотрев в глазок, открываю дверь.
На пороге моей квартиры стоит Марат. В его руках коробка клубники в шоколаде. На запястье те самые часы, что я ему подарила, а во второй руке огромный букет цветов.
— Здравствуй, Оля, — тихо произносит мужчины, пока я пытаюсь отойти от шока.
Он здесь… Он приехал ко мне…
Глава 62
Оля
— Марат… Что ты тут делаешь? — мне кажется, я даже не говорю.
Это какой-то чуть слышный шёпот. Выдох или колебания воздуха возле моих губ. Но не голос.
Боже… какой же он красивый. Мне кажется, стал еще красивее. Только выглядит усталым, но это придает ему особую привлекательность. Когда хочется обнять и позволить устало положить голову себе на плечо, вплести пальцы в волосы и провести ладонью по напряженной шее вниз по позвоночнику.
— Можно войти? Поговорим? — Мар не отвечает на мой вопрос, а лишь задаёт встречные.
— Да… Проходи, конечно… — я впускаю мужчину в квартиру.
Он кладёт коробку с конфетами на комод, а цветы несет на кухню.
— Я поставлю в вазу. А то у тебя рука…
— Да. Там, на полке.
Он быстро достает вазу и наливает воды. Ставит туда букет, после чего вновь поворачивается ко мне.
— Клубника в настоящем бельгийском шоколаде. Тебе стоит попробовать.
— Да… Спасибо… Я обязательно попробую… На ночь просто не хочу сладкое…
Мы замолкаем.
Я вообще не знаю, зачем мы всё это говорили друг другу. Будто боялись сказать что-нибудь другое.
Мар смотрит на меня. Внимательно ощупывает каждый сантиметр моего тела. И я, кажется, делаю то же самое.
Сердце бьётся как ненормальное и от каждого удара по груди разливается сумасшедшая боль.
— Как голова?
— Нормально. Но нужно будет наблюдаться.
— А врачи нравятся? Тебя всё устраивает?
— Да, очень компетентные. Илья тщательно за этим следит.
— Хорошо… Больничные я тебе отчисляю по правилам, так что не переживай насчет денег. Можешь отдыхать сколько потребуется.
— Спасибо, Мар…
Мы снова замолкаем.
И на этот раз боль от ударов в груди становится сильнее.
Я не знаю, что сказать. Я по-прежнему люблю его. И не знаю, как с этим справиться. Это очень больно — отпускать.
— Мар, если ты решил навестить меня из вежливости, то не нужно было… Я в порядке и…
— Никакой вежливости, Оль. Я здесь не за этим.
Я сглатываю.
— Тогда зачем?
— Я пришёл к тебе. Ради тебя.
Внутри всё обрывается. Я отрицательно качаю головой.
— Не стоило ради меня…
— Оль, пойдём прокатимся, — неожиданно предлагает Марат, перебив меня на полуслове.
— Что? Куда? Зачем?
— Хочу сделать ещё один подарок. Пожалуйста.
Я смотрю на мужчину и вижу в его глазах какую-то напряженность. Он сомневается в том, что я соглашусь? Наверное… А у меня есть сомнения?
Опускаю взгляд на свою одежду.
— Если ты не против, я так поеду? Руку напрягать лишний раз не хочется.
— Как угодно, Оль.
Пока мы спускаемся вниз на лифте, мне кажется, что время словно идёт позади нас. Будто каждая секунда ощущается наперёд. Чувство реальности ускользает и замещается эмоциями.
Мар здесь. Рядом. Он приехал. И, может быть, это последний раз, когда мы с ним видимся вот так близко. Я хочу прожить этот момент настолько глубоко, насколько это вообще возможно.
— У тебя новая машина? — спрашиваю мужчину, глядя на красный мерс.
Марат открывает пассажирскую дверь и помогает мне сесть в салон. Затем садится сам.
— Нет. Это у тебя новая машина, — говорит спокойно, будто ничего особенного не происходит, и он вот так каждый день надаривает подобные вещи людям.
— Моя машина? Что? — удивленно хлопаю глазами, переведя на Марата стеклянный взгляд.
Он кивает и заводит двигатель.
— Да. Мой подарок. На той развалюхе я тебе ездить больше не позволю. Да и тебе нужен стимул, чтобы поскорее поправиться.
— Мар… Я не знаю, что сказать… Спасибо большое, но не стоило… Это слишком дорогой подарок и я… — сглатываю, потому что говорить становится трудно. — Я не хочу, чтобы ты от меня откупался. Или если это из-за чувства вины… Я ни в чем тебя не обвиняю. Я сама виновата. Тебе не нужно ничего мне дарить…
— Помолчи, Оль. Это не откуп. И я не пытаюсь заглушить чувство вины. Не говори за меня то, чувствую и думаю я. Сам скажу.