В коридоре, подпирая бежевую стену, стоял хмурый Женя. Моё состояние не скрылось от его всевидящих очей.
- Ты пьяна?
Я чувствую, как меня качает из стороны в сторону, но понимаю, что признание в столь отвратительном поступке уронит меня в его глазах.
- Ни с-сколеч-чки… - просипела, пытаясь стащить сапог, который почему-то намертво впился в штанину. - И ваапще… У меня есть повод!
- Пить? - прозвучал вкрадчивый вопрос, от которого стало как-то неуютно.
- Не пить! - крякнула возмущенно. - Нет повода не пить!
Стянула, наконец, презренный сапог и отпихнула его в сторону, куда раньше полетел пуховик. Принялась за второй.
- Я, конечно, понимаю, что ты уже взрослая… - Поверх моих холодных рук легли его. Горячие. Сдвинули в сторону и тихонько потянули за собачку молнии, высвобождая ногу. - Но ты должна понимать, что есть люди, которые волнуются за тебя. - Женя поднял вещи с пола и аккуратно сложил в шкафу прихожей.
А я насупилась, понимая, что виновата. Но ведь у меня повод! Один-то раз можно, не каждый же день у меня совершеннолетие! А он даже не поздравил, не обнял и не сказал чего-то приятного, как всегда делал в мои праздники. Обиженно хмыкнув, я отправилась в свою комнату, но пол и стены неожиданно поплыли и от падения меня спасли родные руки, которые всегда поддерживали… в любой ситуации.
Женя тихо выругался куда-то в мои волосы, а затем крепко сжал.
- Это ж надо было так напиться, Василиса.
- Надо было! - Обиженно выдохнула я.
И вообще это всё из-за него! Проснувшись утром, я первым делом отправилась на кухню получать свои законные поздравления, но мама сообщила, что он уехал в командировку. Уехал! Это испортило весь мой день, мать его. Весь! Настроение никак не хотело подниматься даже в ночном клубе за первой в жизни бутылкой текилы.
Женя ничего не ответила, поднял на руки и куда-то понёс, уже через минуту меня умывали ледяной водой, а через пять поили какой-то порошковой водой со вкусом мяты и ещё чего-то. Гадость! А через десять усадили на кровать и приказали раздеться и забираться под одеяло.
Женя отвернулся, а дождавшись выполнения оперативного задания, распахнул окно, впуская морозный воздух.
Почти сразу стало легче. Головокружение прошло, а духота не душила. Но я всё равно чувствовала, что пьяна.
- Легче? - дядя сел рядом, положив ладонь на моё плечо, укрытое теплым одеялом.
Кивнула в ответ.
Почему-то вспомнилось замечание Маринки, что Женя является лакомым кусочком для женщин. И сейчас эта мысль не давала мне покоя, а нутро разъедал вопрос. Я перевернулась на спину и решительно посмотрела в его глаза.
- У тебя есть кто-нибудь?
В его глазах мелькнуло удивление, но тут же исчезло, скрываясь за маской безразличия.
- Ты пьяна. - Решил увернуться от ответа? - Спи. - Ну, точно!
Он попытался встать, но был схвачен за руку.
- Ты не ответил.
Женя прищурился.
- Зачем ты спрашиваешь?
- А зачем ты отвечаешь вопросом на вопрос?
Улыбка скользнула по его губам, но он (О, Боже!) снизошел до ответа смертной.
- Нет. У меня никого нет.
Я сама не заметила, как облегченно выдохнула, но зато поняла, что моё лицо сейчас сканируют, как никогда. Пришлось невинно улыбнуться в ответ.
- Маринка спрашивала. - Женя прищурился, а я испугалась, что он мог вычислить мою маленькую ложь, и легла на другой бок. - Спокойной ночи.
Затылка коснулись его губы, вызывая мурашки.
- С днём рождения, маленькая моя.
Маленькая моя… Он уже очень давно не называл меня так ласково и это дало о себе знать учащенным сердцебиением. Кровь прилила к щекам, а губы засаднило.
Кровать освободилась от лишнего веса, я услышала, как заботливой рукой закрываются створки окна, чтобы я не простыла за ночь, а потом и свет погас.
Выдохнула, сдерживая непонятные чувства. Чувства, которых быть не должно. Чувства, которые можно полелеять сейчас, но завтра, когда протрезвею, они должны быть закрыты на семь замочков и один амбарный и никогда о себе не напоминать. Потому что нельзя. Потому что неправильно. Потому что аморально.