Через несколько секунд пристального разглядывания моих глаз синеглазый, у которого в данный момент космос заволокло чернотой, отстранился и почему-то пристально всмотрелся в сторону, оттуда послышался невнятный хрип, а затем глухой стук о землю. Будто мешок с мукой уронили. У меня же рассудок начал мутнеть, в голове что-то стрельнуло и все. Я потеряла верх и низ, ощущение невесомого полета и сгущающаяся тьма. И последним, что я запомнила были черные глаза, у которых напрочь отсутствовал белок и холодная, как северный ветер, фраза:
— Лучше тебе сразу умереть… Если ты очнешься, я сам тебя придушу.
Было неприятно, но не долго, меня уже утаскивала тьма, размывая жуткий образ существа, от которого хотелось сбежать, если не из этого мира, то хотя бы на тот свет.
***
Я в аду. Безмерно горячий воздух проникает в горло и давит, давит внутренности, выжигает, будто деревце в лесу полыхающем огнем. Сделать лишний вдох — самая страшная пытка. Мне не хватает воздуха, я пытаюсь кричать. Хочу убежать, но вместо этого лежу, как прикованная. Что происходит? Почему так адски больно? Неужели я умерла и попала в ад за грехи? Нет! Нет, так не могло случится! Я стараюсь вырваться, я хочу унять боль, раздирающую горло, хоть как-то. Помогите же мне, кто-нибудь!
Меня резко придавливает что-то тяжелое. Крики далеких голосов, звучат очень настойчиво и среди них я слышу своё исковерканное имя.
— Васелия! Не двигайся!
Нет! Нет, я не хочу сгореть, не хочу! Помогите же мне!
Я рвусь, мечусь, но не могу сдвинуться с места, а огонь проникает все глубже. Кожа горит, будто её облили бензином. И ведь никому невдомек наконец потушить меня. Изверги! Сволочи! Садисты!
— Остановись же ты… — кричит мне кто-то.
А затем мне в горло льется жидкость, я чувствую металлический привкус, такая неожиданная услада. Кровь! Проникая в рот, она мягко обволакивает стенки горла и устраняет бушующий огонь. Хорошо, уже хорошо. Но я не могу напиться, зато теперь разбираю фразы звучащие как-то сдавлено и отдаленно.
— …несколько часов наблюдения и может уходить.
— Уверены? Все-таки такого на практике еще не случалось.
— Да, абсолютно. Всё в норме, этот приступ был единственной проблемой, но мы его ожидали. Больше не о чем беспокоится, Ваше Величество.
Кто?
Я резко распахнула глаза и уставилась в отвратительно белоснежный потолок освещенный какими-то голубоватыми шарами. Во рту что-то мешало, но судя по тому, что мне в рот заливалась кровь, это была какая-то трубка, через которую меня кормили. Очень медленно повернула голову, давалось мне это не без труда, но увидела лекаря и белобрысого парня, незнакомого.
— Ну наконец-то — выдохнул уже знакомый мужчина лекарь в сером балахоне. — Сдается мне, адептка, Вы та ещё катастрофа.
Парень, которого я впервые видела, подошел ко мне и вытащил трубку изо рта.
— Бедокур. — хрипло ответила, удивляясь собственному голосу. — Приятно познакомится.
— Это прозвище? Ну я не удивлён — хмыкнул лекарь. — Поспите немного, я загляну к Вам через несколько часов. Авис, посиди с девушкой.
Вот только спать мне не хотелось. Спасибо, выспалась.
— Кто ещё здесь был? — задала я вопрос парню, после того как лекарь вышел.
Белобрсик пожал плечами.
— Никого.
Я хмуро откинулась на подушки. Мне, наверное, все же почудилось, не мог же какой-то король явится по мою грешную душу. Глюки в таком состоянии — не удивительны. Кстати, на счет глюков. Что мне там ЧП говорил? Правильно, придушить обещал. И самое обидное, что ему досталось далеко не так, как мне, а мстить собрался, словно я его убить пыталась. Жизнь — боль.
Несмотря на то, что спать я не хотела, всё же неведомая сила утащила меня в мир сновидений. Правда, поняла я это только, когда мне в ухо завопил крылатый ужас.
— Василиса! Василиса, сколько можно дрыхнуть?!
Я уставилась на мышь и нахмурилась.
— Ты почему на русском говоришь?
Мышь как-то подобрался весь, но ответил мне Авис, сидящий на стуле рядом с моей постелью.
— Он же твой фамильяр. Тебя, когда сюда переместили, он вопил как резаный, и был таким голодным и несчастным, что мы…
Договорить Авису не дали. Крылатый оттолкнулся от меня, распахнул крылья и стрелой помчался к белобрысому, чтобы хорошенько хлестануть ему крылом по симпатичной мордахе.