— Вы уверены?
— Абсолютно уверена, миссис Кертис.
Миссис Кертис нахмурилась.
— Это ваша подруга сказала вам, что Бертолд отец ее ребенка?
Хилда замялась. Ей не хотелось обманывать эту милую женщину а правда была довольно сложной и, наверное, даже шокирующей для любого, кто плохо знал Флору. Для миссис Кертис факт установления отцовства по-видимому имел особое значение.
— У нас с Флорой не было секретов друг от друга, — решительно заявила Хилда, довольная тем, что говорит правду: именно так обстояли дела, пока они не поссорились. — Мы с ней были скорее сестрами, чем подругами. Ваш сын — отец Петл, миссис Кертис, это точно. Но если он будет продолжать отрицать отцовство, анализ ДНК устранит любые сомнения.
— Что значит… «продолжать отрицать»?
— Обнаружив, что беременна, Флора пошла к нему. Бертолд отказался признать, что ребенок его, хотя и дал ей денег на аборт.
— Который она, как я понимаю, не сделала…
— Да. Флора не могла пойти на это…
— Слава богу. — Миссис Кертис вздохнула, улыбнулась девочке, которую держала на руках, затем посмотрела на Хилду. — Я всегда хотела иметь внуков. Вы не поверите, но я уже начала смиряться с мыслью, что у меня их никогда не будет. Бертолд упорно отказывался жениться и заводить детей. А потом и его брат Питер… ох…
Миссис Кертис осеклась и нахмурилась, глядя на Хилду.
— Вы сказали, что вы опекун девочки. Но почему, Хилда? Понимаю, вы были Флоре почти сестрой, но почему все-таки вы, а не дедушка и бабушка? Или тети и дяди?
— Когда Флоре было девять лет, ее мать погибла во время пожара. Флора никогда не знала ни своего отца, ни дедушку и бабушку. Понимаете, мать Флоры порвала с родителями и подростком сбежала в Лондон. Она не была замужем, когда родилась Флора. Поэтому у Петл и нет близких родственников, на данный момент у нее есть только я.
— Понятно. А вы сами, дорогая? Вы замужем?
— Нет.
На лице миссис Кертис появилось задумчивое выражение.
— Значит… вы собрались в одиночку воспитывать маленькую Петл?
— Да, в одиночку, если придется, миссис Кертис. Но я бы предпочла, чтобы мне помогли. У меня тоже нет родственников. Моя мать погибла во время того же пожара, что и мать Флоры. И тоже была матерью-одиночкой, сбежавшей из дома.
Хилда не стала упоминать о том, что и ее мать, и мать Флоры были проститутками. Лучше умолчать об этой постыдной стороне их жизни, ведь миссис Кертис могла придерживаться распространенной среди благонравных леди точки зрения, что распутство передается по наследству.
— Когда социальные работники не смогли отыскать родственников, которые пожелали бы забрать нас к себе, меня и Флору отдали в приют, — как бы между прочим сообщила Хилда.
— Боже мой, бедняжки!
— Мы выжили, миссис Кертис. Теперь вам должно быть ясно, насколько мы с Флорой были близки. Поэтому она доверила мне заботу о своей дочери, и я намерена сделать для девочки все, что смогу. Не хочу, чтобы Петл воспитывалась в приюте, как мы, в бедности, без родительской любви и заботы.
— Об этом не беспокойтесь, дорогая. Я готова помочь и ей, и вам. И Бертолд поможет, я поговорю с ним. Можете твердо рассчитывать на это! Прошу вас, пойдемте в дом, и вы расскажете мне абсолютно все. И будет хорошо, если вы дождетесь Бертолда, чтобы мы все обсудили в семейном кругу.
— Так ваш сын живет с вами? — изумилась Хилда.
— Да.
— Удивительно!
— Если вы думаете, что он маменькин сынок, то это не так. Его решение жить со мной было чисто практическим, а не сентиментальным.
— Послушайте, я вовсе не считаю Бертолда маменькиным сынком. Но вряд ли ему понравится, когда он, вернувшись домой, обнаружит здесь меня. Может, вы хотя бы позвоните ему на работу и предупредите?
— Ни в коем случае! Нет! — решительно воспротивилась миссис Кертис. — Судя по вашему рассказу, он не заслужил учтивого обхождения. А кроме того, в пятницу его лучше не отрывать от работы. Я уже звонила сегодня, и он разговаривал со мной довольно сухо. Кстати, хорошо, что я вспомнила, надо позвонить Алексис и отменить приглашение на сегодняшний ужин.
— Надеюсь, это не из-за меня, — промолвила Хилда, а сама подумала: кто такая Алексис? Подруга миссис Кертис? Или Бертолда?