Глава 10
Наступил Новый год. Мои родители уехали отмечать к своим близким друзьям, с которыми они дружили ещё со школы. Андрей отправился праздновать со своей компанией в какой-то ночной клуб. Брат звал меня пойти с ним, но я категорически отказалась.
– Пойдём, Алина! Ты сидишь, не вылезая из дома целыми днями, и уже напоминаешь мне мумию!
– Неправда! Я хожу на учёбу и в спортзал! Так что иди. Сегодня я хочу побыть дома.
Брат раздражённо потёр лицо руками и врезал кулаком по стене.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать, а, сестрёнка? Ты уже как полгода сходишь с ума, запершись в своей комнате! – Андрей сел передо мной на корточки и пристально посмотрел мне в глаза.
– Наверное, я ещё не окончательно сошла с ума, раз вижу твою надоевшую физиономию. – Я встала с кровати, где сидела и смотрела фотографию Ника, и отошла к окну. У меня начиналась какая-то фобия, и я не могла переносить, когда кто-то находился совсем близко ко мне.
– Алина... – посмотрел на меня страдальческим взглядом брат, будто пытаясь понять, что творится в моей голове.
– Иди, Андрей. Со мной всё в порядке, правда. Я просто устала и хочу побыстрее лечь спать.
На самом деле я не собиралась ложиться. В моём столе была припрятана бутылка красного вина, и я собиралась встречать Новый год. Просто делать я это буду одна. Иметь компанию мне не хотелось.
– Ты что-то недоговариваешь, Алина. Раньше у нас не было секретов друг от друга. Что случилось сейчас?
– Мы выросли, – просто ответила я, не отрывая взгляда от кружившихся за окном снежинок.
Постояв несколько секунд, Андрей всё же сдался и вышел из комнаты.
Я облегчённо вздохнула, обрадовавшись долгожданному одиночеству. Дождавшись, пока брат уедет, я вышла из комнаты и отправилась принимать ванну, после чего сделала себе укладку и нанесла лёгкий макияж. Пройдя на кухню, я нарезала фруктов и отправилась в свою комнату встречать Новый год.
Поставив блюдо с нарезанными фруктами на стол, я скинула халат и, подойдя к шкафу, достала красное платье.
Уткнувшись в него лицом, закрыла глаза и представила себя не здесь, не в своей комнате. А где-то там, далеко, в месте, которого уже нет.
Надев платье, я накинула на плечи сверкающую мишуру и, включив гирлянду, села за стол встречать праздник.
Открыв бутылку с вином, налила себе полный бокал и с наслаждением сделала глоток. Привычным жестом поставила перед собой телефон с любимой фотографией.
Часы пробили двенадцать. За окном засверкали фейерверки, озаряя ночь разноцветными огнями радости от наступившего праздника.
– Я не буду загадывать желание, потому что оно несбыточное. Но не проси меня жить как прежде, я не смогу, – сказала я изображению Ника и осушила бокал.
По щеке скатилась слеза. За ней ещё одна.
Налив себе ещё вина, я закрыла глаза и вспомнила, как мы с Ником сидели на бревне и пили домашнее вино его матери прямо с горла.
Так я и сидела в полнейшей тишине пустой квартиры, слушая голоса веселившихся на улице людей и вспоминая своё пребывание в деревне призраков.
***
Я зашла в дом Ника и услышала голоса девочек. Пройдя в большую комнату, увидела, как они вешают за ниточки шоколадные конфеты на ёлку. Рядом в кресле сидела тётя Катя и что-то вышивала.
– Алина, смотри, как мы нарядили ёлку! – обратилась ко мне Клавдия, радостно улыбаясь.
– Какая потрясная ёлка! – срывающимся от волнения голосом ответила я ей и подняла большой палец. – Просто класс!
– Мы всё сами здесь сделали, – поддержала сестру Антонина. – Вытащили у мамы с кладовки все конфеты.
Не в силах ничего произнести, я сползла по стене и села на пол. Мои лёгкие жгло огнём от с трудом сдерживаемых рыданий.
– Алиночка! – Тётя Катя перестала шить и посмотрела на меня. – Девочка моя, ты должна продолжать жить!
– Я не могу, тёть Катя, – всё же вырвалась моя боль наружу, – меня без него ломает!
Девочки перестали украшать ёлку и, подойдя ко мне, сели рядом.
– Почему ты плачешь? Ты не рада прийти к нам?
– Просто я по вам очень скучаю, красотки мои, – вымученно улыбнулась я им.
– Мы тоже скучаем! Не плачь! – вытерла мои слёзы своей холодной рукой Антонина.
Снаружи раздался звук коловшего дрова топора. Задержав дыхание и боясь, что сейчас всё исчезнет, я встретилась глазами с мудрым взглядом Никитиной матери.
– Он дрова колет, – кивнув, сказала мне женщина, – зима нынче холодная, дров много уходит.
Поднявшись с пола, я подошла к окну и увидела коловшего дрова Ника.
Я смотрела на него, боясь дышать, боясь отвести взгляд и боясь, что он исчезнет. Сердце начало рваться из груди, прося меня бежать туда, к нему. Просить с ним остаться хоть как и хоть где, но только быть рядом, чтоб больше не расставаться.
– Я не вернусь домой! Я останусь здесь, с ним! – прошептала я, но меня услышала тётя Катя.
– Никиту осенью на фронт заберут, – сказала мне тётя Катя, продолжая своё занятие.
Развернувшись, я бросилась вон из дома, но подбежав к тому месту, где Никита колол дрова, не обнаружила его там.
– Нет! Нет, не уходи, Никита! – оглядываясь, я искала глазами Ника, но его нигде не было. – Поговори со мной! Ну пожалуйста!
Ответом мне была тишина.
Почувствовав, как замерзают мои ноги, опустила взгляд и увидела, что стою босиком прямо в снегу.
Позади хрустнул снег, и, обернувшись, я увидела подошедших ко мне тётю Катю и девочек. Они ничего не говорили, лишь стояли, держась за руки, и грустно мне улыбались. Сквозь слёзы улыбнувшись им в ответ, я проснулась.
Всё моё тело затекло и ныло. Я так и уснула, сидя за столом, сложив руки и опустив на них голову. С трудом встав и потянувшись, я размяла затекшие мышцы.
Посмотрев на пустую бутылку, валявшуюся под столом, я сняла платье и, аккуратно повесив его в шкаф, забралась в свою постель. Укутавшись в одеяло, почувствовала, как согреваются мои замёрзшие ноги. Они были до того ледяные, что казалось, я действительно бегала босиком по снегу в поисках Никиты.
Посмотрев в потолок, прокрутила в голове приснившийся мне сон. Значит, осенью Никита должен был отправиться на войну? Скорее всего, так и было, но он не успел. Солдаты немецкой армии пришли к ним в деревню раньше и убили его.
Мои глаза слипались, и я, думая о Нике, погружалась в сон. Чем хороши новогодние праздники, это тем, что во время них можно спать сколько душе угодно!