Очевидно, что детей убили одновременно, перерезав обоим безжалостно горло. Но вот женщина… Ей досталось, как следует. Она лежала полностью обнаженной, имея на своем теле множественные колото-резанные раненья. Судя по всему, перед тем, как начать ее умерщвление, ее подвергли безжалостным пыткам, а для того, чтобы она не кричала, губы ее, «на живую», без применения обезболивающей анестезии, были между собою сшиты тонкой жилой медного провода, легко проходящей в небольшое ушко средних размеров иголки.
Сколько же ей пришлось вытерпеть? Супруг не мог себе даже представить. При первичном осмотре на теле ее не оставалось живого места. Все оно было в надрезах, порезах и других всевозможных разрезах, проникающих неглубоко под кожный покров. Не тронутым оставлено было только лицо, если не считать пришитых друг к другу бескровных безжизненных губ. Постельное белье, уложенное на кровати, было насквозь пропитано кровью, истекающей из тел, убитых самым что ни-наесть безжалостным способом.
Крепившийся до этого мгновенья хозяин, почувствовал острые позывы в желудке просящейся наружу непереваренной пищи. Не в силах сдерживать этих потребностей, он побежал в туалет, располагающийся на этом же этаже. Закончив с этим неприятным занятием, он, постепенно приходя в себя после представших его взору ужасов, решил непременно выяснить, что же случилось в его всегда таком спокойном наполненном счастьем доме. Самому ему найти разгадку никак бы не получилось: ничего более или менее оправданного ему в голову так не приходило. Врагов у его семьи не было, по крайней мере, так считал бывший представитель Нижнего Новгорода.
Для того, чтобы разрешить охватившие его мысли сомнения, он решил воспользоваться помощью местной милиции (именно так, в те времена, называлась правоохранительная система), и, не заходя уже в комнату, где находились трупы ближайших ему дорогих сердцу людей, отправился к городскому проводному телефону, установленному в холле их двухэтажного дома (мобильные телефоны, еще были не так популярны, и к их помощи прибегали, только если рядом не было стационарных комнатных аппаратов), чтобы набрать службу «02». Однако, лишь только подняв трубку, он сразу определил по отсутствию характерного для этой системы гудка, что линия эта полностью не функционирует. Тогда он стал шарить по карманам, пытаясь найти свой мобильник, но вдруг понял, что оставил его на работе.
Его внутреннее состояние было таково, что он, все больше поддаваясь охватившей его сверхъестественной панике, абсолютно был близок к потере сознания. Единственное, что могло прийти ему в этой ситуации в голову, так это то, что необходимо быстро бежать к соседям, и просить помощи через них. Так он и поступил. Подбежав к входной двери, мужчина, задыхаясь от душивших его эмоций, распахнул ее створку и, прямо перед собой, увидел ужасного человека, одетого вовсе черное. Вместо лица, прямо перед лицом хозяина дома, возникла невероятно страшная маска, изображенная в виде тыквы (словно при праздновании Хэллоуина), плотно облегающая голову неизвестного, и зашнурованная от темени до своего окончания, располагавшегося на затылочной части, чуть повыше окончания шеи. Сквозь неправильной формы дырки, блестели ничего не выражающие безжалостно-беспощадные гневно-красные глазки.
При виде такого чудища и пережитого за последние мгновения ужаса, глава этой семьи, совсем уже был готов повалиться без чувств. Нежданный гость, находившийся в облике страшилища из ужастиков, не ожидавший такого простого исполнения своих замыслов, для более пущей страховочной убедительности, применил бейсбольную биту, добавив мощнейший удар, направленный в голову пострадавшего.
Когда тот лишился чувств, нападавший с удивительной легкостью взвалил бесчувственное тело себе на плечо и понес его наверх, чтобы присоединить к оставленным на кровати жертвам. Достигнув намеченной цели, он обмотал руки и ноги хозяина дома липкой клеящей лентой, после чего вкрутил в потолок, оказавшийся деревянным, принесенный с собою металлический крюк. Дальше он подвесил за ноги еще живого находящегося в бессознательном состоянии мученика и, наслаждаясь открывшимся видом, стал ожидать его пробуждения.
Ждать пришлось довольно долго, но незваный гость никуда не спешил. Прошло не менее часа, прежде чем страдалец смог открыть измученные глаза. Заметив это, изверг промолвил:
- Ну что, папаша, очнулся? Рад ты такому вот окончанию своей никчемной предательской жизни?
- Я Вас не понимаю? - переспросил пригвожденный к потолку зрелый мужчина, обливаясь слезами от страха и предоставленного ему на лицезрение вида, - В чем мы таком могли провиниться?
- Это вопрос риторический, - даже сквозь маску, явственно ощущалось, как надсмехается истязатель, - на него я отвечу чуть позже, а сначала закончу с твоей женой, пока она еще не остыла.
Тут он встал с занимаемого им кресла, на котором до этого восседал и, подойдя к мертвому изуродованному телу голой красивой женщины и, предварительно достав предохранительный контрацептив, совершил беспрецедентное половое сношение. Бывший житель далекой глубинки, свешиваясь вниз головой, рыдал, понимая, что ничем не может противостоять этому жестокому и безжалостному человеку. Его уже не сильно заботила своя ужасающая судьба. От всего пережитого, ум его был близок к полной потере рассудка. Мужчина кричал и матерился, надеясь, что его услышит кто-нибудь из соседей. Но особенность современных подмосковных коттеджей славится тем, что все они устанавливаются на значительном удалении друг от друга, и делаются как можно более звуконепроницаемыми. Принимая во внимание этот существенный недостаток, не следовало надеяться, что крики о помощи почти уже обезумевшего страдальца, кто-нибудь да услышит.
Маньяк-некрофил от его мучительных криков только возбуждался сильнее, продолжая доводить свое ужасное дело до логического конца. Получив наслаждение в полной мере, насильник неспешно поднялся и, сняв контрацептивное средство, совершенно спокойно, как будто то, что он сделал, было совершенно нормальным делом, убрал использованный предмет в просвечивающий полимерный пакет, а тот, в свою очередь в находившуюся при нем дорожную сумку, где, кроме всего прочего, имелись всевозможные виды различных предметов режущего оружия и хирургического инвентаря. Порывшись внутри, он остановил свой выбор на медицинском острозаточенном скальпеле.
Мученик еще раз взмолился:
- Что мы Вам сделали? За что Вы так с нами?
- Я же сказал, «Папа», - проговорил изувер, делая упор на последнем произнесенном им слове, - что тут еще не понятного?
Тут только до хозяина дома дошло, что он общается сейчас со своим старшим сыном, брошенным им без возможности к нормальному существованию, долгих одиннадцать лет назад, вместе с его матерью, в далекой и глубокой провинции. Отец не в силах был поверить и осознать, что тот его вроде бы-как никчемный поступок, может вылиться ему таким ужаснейшим «бумерангом». Он понял, что пощады ему ждать не придется. Единственное, с чем он обратился к этому безжалостному и жестокому истязателю, было одной-только просьбой:
- Послушай, сынок. Я знаю теперь – это ты. Может я и взаправду заслужил свою смерть за то, что бросил на произвол судьбы вас вместе с мамой, и никак не помогал вам все это время, но почему ты, кроме меня, убиваешь всех тех, кто никак не виноват в твоих бедах и делаешь это, поступая с особой жестокостью. Что с тобой стало? Ты же был таким хорошим прилежным мальчиком.
- Много говоришь, папа. Приготовься уже умирать.
- Я понимаю, что мне не избежать этой участи, - взмолился без пяти минут «мертвый покойник», - только сделай, пожалуйста, это без тех ужасных мучений.
- Это вряд ли, - ответил сын, скрипя сквозь маску зубами, и еще более нагнетая на жертву страху, - сейчас ты, папаша, на своей шкуре почувствуешь, что я испытал за все эти годы, терпя издевательства от выжившей из ума обезумевшей матушки, после твоего ухода совсем «слетевшей с катушек».
Собственно говоря, именно тогда, в период переходного возраста, и была сломлена его психика. Он ненавидел самой что-ни наесть жуткой ненавистью свою родительницу и отца, бросившего их в самый тяжелый этап его жизни, создав, таким образом оставленной им жене, некий катализатор, подтолкнувший женщину очень невзлюбить малолетнего сына, «как две капли воды», похожего на родителя. И вот теперь, с каждым надрезом, на телах своих жертв, человек в страшной тыквенной маске, передавал своим родным некое наполненное душевной болью послание, исходившее из самой глубины его ожесточенного сердца.
С этого момента юный изверг не проронил больше ни слова, методично орудуя скальпелем. В самом начале он стал делать неглубокие непродолжительные надрезы в тех местах, что расположены в стороне от основных вен и артерий. Он изрезал отцу сначала всю грудь, затем верхние части предплечий, потом перешел на спину, и закончил лицом. В кульминации своих пыток, терзатель вспорол родителю брюхо, вывалив из него кишки и другие внутренне-важные органы, расположенные в нижней части брюшного отдела, совершив это таким образом, что кишечник опустился вниз, прямо перед лицом своего носителя. Все то время, пока «палач», интересуясь его ливерной составляющей, методично теребя их своими длинными худыми пальцами, отец все еще находился в сознании и был свидетелем этого жуткого зрелища.
Пытка длилась около двух часов, за которые хозяин дома претерпел невероятные муки и истязания. Все закончилось лишь тогда, когда сын залез рукою отцу под ребра и вырвал из груди его сердце, навсегда избавив от радостей жизни и угрызений собственной совести. Извлеченный из тела орган, он аккуратно сложил в полиэтиленовый пакет и положил в свою дорожную сумку, куда убрал и другие орудия безжалостного убийства.