Значит, речь идёт примерно о семи часах. И вы ничего не слышали?
- Ничего.
- Анна Павловна, у меня создалось впечатление, что вы, ещё толком ничего не зная, восприняли происшедшее как-то сразу трагически…
- Родители уехали при условии, что сестра будет слушаться меня во всем и без разрешения ничего не предпримет. Она была слишком живая и беспечная, понимаете? Но раз обещала маме… И потом: Марусина светёлка, пустая, прибранная, окно распахнуто… Вообще, если её не будили, она могла спать до полудня. И ещё эти слова, что она боится…
- Вы ничего не трогали в светёлке?
- Нет, только взяла её записную книжку из сумочки на этажерке.
- Отпечатки пальцев отсутствовали именно на окне? Но в комнате они были?
- Да, конечно.
- Чьи именно?
- Во-первых, Марусины…
- А как определили их принадлежность?
- По её вещам — расчёска, зубная щётка, зеркальце… Провели идентификацию и установили тождество отпечатков, так же определили и мамины: она входила в светёлку перед отъездом в Крым.
- А ещё чьи-нибудь отпечатки в комнате нашли?
- Мои, например. Папины, Дмитрия Алексеевича, моего бывшего мужа…
- Что же делали Дмитрий Алексеевич и ваш бывший муж в комнате Маруси?
- Они привезли в то воскресенье наши вещи на все лето: чемоданы, сумки… Ну, разносили их по комнатам.
- То есть вы «наследили» все. А Петя?
- Он единственный из нас никаких отпечатков в доме не оставил. Очевидно, он туда не входил.
- Вообще не бывал в доме?
- Он впервые приехал в Отраду. Мы все на машине Дмитрия Алексеевича, а он позже на электричке, прямо к обеду. После обеда мы пошли на речку, там они с Марусей поссорились. И до отъезда он просидел в машине. Выходит, действительно в доме не бывал.
- И где Марусина комната, не знал?
- Окно она ему своё показала, когда мы в саду обедали. Похвасталась: живу отдельно, как взрослая. Это я помню.
- До приезда родителей вы сами осматривали дом?
- Да.
- И погреб?
- Да, я спускалась.
- Опишите мне его.
- Там полно разного хлама… мешки, рукавицы садовые, банки, ведра, кадушка пустая, гнилая картошка ссыпана в углу. Папа осенью купил, ценой соблазнился, а в Москву так и не забрали. Родители в июне на выходные ездили на огород и в доме прибрать, но до погреба руки не дошли. На нас с Марусей оставили. Во вторник мы было занялись уборкой, но ей это быстро надоело. Она меня уговорила отложить. Однако в четверг там все оставалось, как перед этим. Я ничего подозрительного не нашла. И папа не нашёл.
- Вы не успели поговорить с Павлом Матвеевичем до его болезни?
- Не успела. Мама умерла. Сутки до самых похорон мы сидели у гроба.
- Павел Матвеевич был тогда здоров?
- Вроде бы да. Он как-то застыл.
- Вы не помните, как Борис Николаевич ушёл с поминок?
- Смутно. Я осознала это потом.
- Скажите, такой поступок… ну, бессердечный… характерен для него?
Анюта, помолчав, сказала отрывисто:
- Все раскрылось позже.
- Что раскрылось?
- Именно в эти дни… ещё до похорон, ну, вот он приехал в четверг, когда Маруся исчезла, — он стал другой, чужой. Наверное, именно тогда он полюбил какую-то женщину.
- Почему вы так считаете?
- Через три месяца после всех наших смертей он объявил мне, что любит другую, и предложил подать заявление на развод.
- А вы?
- Я? — Анюта усмехнулась.
- Он женился?
- Одинок до сих пор.
- Откуда вы знаете?
- Мне все безразлично. Вообще все. Но общие знакомые считают своим долгом осведомлять. Он, как всегда, весь в работе.
- Он не навещает Павла Матвеевича?
Он ни разу не видел папу с поминок и никогда им не интересовался.
- А как он относился к вашей сестре?
- Убивать её было ему вроде незачем.
- Тем не менее вы сказали, что с того четверга, как исчезла Маруся, Борис изменился. На работе его не смогли найти. И именно после разговора с ним ваш отец сошёл с ума. Как вы все это объясните?
- Никак. Я не поручусь ни за кого. Бывают такие ситуации… как их теперь называют — экстремальные?.. когда человек вдруг способен изменить своей природе.
- Вы знаете это по собственному опыту?
- Да.
- Что ж, буду ждать и надеяться, что когда-нибудь вы мне доверитесь настолько, что расскажете о своей ситуации.
- Я вам все рассказала. Вы, должно быть, хотите допросить и этих двух — Бориса с Петей?
- Мечтаю.
- Я сегодня собираюсь в Москву. Хотите, передам Пете?
- Сделайте одолжение. Вы продолжаете считать моё увлечение идиотством?
- Нет. Но все равно, Иван Арсеньевич, вам ничего не удастся.