- Да, да, он говорил мне, что уже по твоему звонку догадался, что ты…
- Что я тебя люблю. А я сказала даже, что не доверяю тебе, ты тот ещё тип. Я ужасно боялась, что ты узнаешь про меня, ну, про все эти дамские мерзости… и все для меня будет кончено.
- А он-то понял сразу и разыграл нас как детей. Ну что б тогда Борису подслушать весь ваш разговор, а то… Представляешь? Любовь у жасмина — и вот он переезжает к тебе на дачу. Я был ослеплён тобой. Я с ума сходил, считал, все в тебя влюблены — и художник, конечно.
Ошибочную версию гнал. Я понимаю теперь твоего отца… О нем можно говорить?
- Тебе — все можно.
- За что такое счастье?
- Это — счастье? Разве удастся все забыть?
- Нельзя и не надо, что ты! Это смерть, но ведь и жизнь, это Трагедия — но ведь и любовь — вот что самое главное. Как я понимаю теперь твоего отца. Я пережил… ну, конечно, ничтожную Долю того, что ему досталось — но я его понял. Знаешь, когда я в погребе чиркнул спичкой и увидел красное пятно — кажется, последний ужас, кажется, страшнее уже ничего не будет. Оказалось, будет. Тогда же в саду я вдруг догадался, что ты украла блокнот, то есть вроде помогаешь убийце, вот тут я почувствовал настоящий ужас, несравнимый ни с каким погребом. Я хотел все бросить и знал, что не могу без тебя жить. И тут мне Петя помог, я поверил… то есть наоборот, я понял, что ничему о тебе не поверю, какие бы там факты ни вопили о твоей вине!
- А вот папа поверил, что я убийца. Я убила Марусю, девочку бедную мою!
- Он был болен и единственное, что мог сделать, — это отдать за тебя жизнь.
- Ну и как я теперь буду жить? — закричала Анюта. — Нет, ты скажи — как?
- Со мной и с папой.