— Я уж думала, что ты вообще сегодня не придешь, — весело сказала Кэрол, встречая Уинча у двери. На ней было нарядное легкое платье, которого он еще не видел. Позади нее, где-то в уголке, незаметно стояли рядышком два дамских чемоданчика.
— Еще чего, — улыбнулся Уинч. Она крепко прижалась к нему, он обнял ее, поцеловал и снова почувствовал, как она молода. Он целовал ее еще и еще, и в горле поднимался знакомый комок. Но все равно она — не ты. Это только кажется, что ты и твоя женщина — одно. Близость только кожей. А ближе — невозможно.
— Может, мы сначала выпьем? — спросила Кэрол, высвобождаясь из его объятий.
— Обязательно выпьем, — сказал он. — Нам с тобой спешить некуда. Там у нас белое осталось?
— Сотерн? Есть, в холодильнике. Я сейчас достану. А ты сделай мне виски с содовой.
Она отошла упругой девичьей походкой.
— У меня для тебя есть две новости, — сообщила Кэрол, когда он со стаканом расположился на диване, а она свернулась около него клубочком.
Он обнял ее за плечи, улыбнулся.
— Может, потом, а?
Уинч не торопясь раздевал ее на кровати. Ему нравилось, что она никогда не поднимает шума из-за помятого платья. И хорошо, что нет одышки. Хотя ее, как правило, не бывает ни до, ни во время, а только после. На этот раз одышки и после тоже не было.
Кэрол потрепала его по голове и, выскользнув из-под простыни, побежала по своему обыкновению в ванную. Уинч блаженствовал в постели, счастливый тем, что не надо вставать и ходить по комнате, чтобы восстановить нормальное дыхание. Удивительно, но сегодня он чувствует себя почти здоровым.
Нет, что ни говори, с Кэрол хорошо. Но тащиться сейчас куда-то ему не хотелось, хоть ты режь. Однако уговор дороже денег, и в конце концов они поспорили лишь о том, куда идти ужинать. Кэрол выскочила из ванной и начала собирать свои раскиданные вещи. Натягивая платье, она сконфуженно рассмеялась.
— Скоро я буду выглядеть как те самые девицы…
— Тебя это волнует? — отозвался Уинч и, поднявшись, тоже начал одеваться.
— Так ты хочешь выслушать новости? — спросила она, пока они приводили себя в порядок.
— Может, после ужина? Не устареют же они?
— Ну хоть одну скажу, ладно? Ты чемоданы заметил?
— Заметил. Едешь куда-нибудь?
— То-то и оно, что никуда я не еду. Чемоданы — потому что я решила переехать сюда, к тебе, вот!
Уинч, честно говоря, и сам не знал, радоваться ему или печалиться. Чтобы выиграть время, он изобразил улыбку.
— Переехать? А как же родители? Кэрол без особого успеха старалась разгладить перед зеркалом смявшийся подол. Она уставилась на свое отражение и, набрав воздуха, как на занятиях по художественному чтению, начала:
— Какой смысл вскакивать в четыре утра, умываться и краситься и мчаться домой, чтобы поспать еще часика полтора? Дома меня никто не ждет. Никого не интересует, когда я прихожу…
— Ну и?…
Она повернулась к нему.
— Ну и я выложила им все как есть. Позвала, усадила рядышком и сказала, что у меня есть возлюбленный. И что глупо недосыпать из-за этого.
— Ты рассказала им обо мне?
* * *Здесь рукопись романа обрывается. Далее идет текст, подготовленный редактором книги Вилли Моррисом по наброскам умершего писателя.
Кэрол говорит Уинчу, что переезжает к нему, на его городскую квартиру, — нелепо вставать каждый день в четыре утра и ехать домой. Она с вызовом объявила своим родителям, что у нее есть любовник и она хочет жить с ним. Кэрол соврала им, сказав, что он моряк — офицер. Уинч пока еще не разобрался в новой ситуации, не знает, хорошо это или плохо.
Они собираются пойти поужинать.
Ранее, как только Уинч вошел в квартиру, он заметил два чемодана. Он подумал — это проходит в подтексте, — что она решила порвать с ним и уехать из Люксора, потому он и попросил ее отложить на потом «две новости».
Они едут ужинать в солидный дорогой ресторан при «Пибоди», где собирается респектабельная публика и где меньше всего военных. Официант, получив от Уинча щедрые чаевые, усаживает их за хороший столик.
Последнее время Уинча сильно беспокоит желудок — побочный результат его сердечного заболевания. То, что произошло в ресторане, признак его физического недомогания и психической неуравновешенности.
Беседуя за столом с Кэрол, он вдруг почувствовал, что у него пучит живот. Неожиданно Уинч издает неприличный звук. На мгновение в ресторане все стихает, сидящие поблизости вежливо смотрят в сторону, потом возобновляется стук ножей и вилок, обычный негромкий гул голосов. Странная выходка Уинча повергла Кэрол в полнейшее смятение. Уинч продолжал разговор как ни в чем не бывало, исподволь наблюдая за ней. Глаза у нее не полезли на лоб, напротив, она чуть-чуть сощурила их, но в общем сделала вид, будто ничего не случилось, и тоже продолжала разговор.