По мелочам Женевьеву разочаровывали много раз, но никто и никогда не предавал ее так жестоко, как Барри. Любовь ослепила Женевьеву… и способствовала ее краху. Больше этого не случится. И дело было даже не в том, что она стала свидетельницей скандала с красивой брюнеткой. Тереза уже предупредила Женевьеву: «Лукас имеет репутацию плейбоя и сердцееда, который никогда не заводит продолжительных романов». Тереза также упомянула, что он чрезвычайно хорош, но Женевьева решила тогда об этом не думать.
«Не имеет значения, насколько он хорош», — решила она. Не нужен ей мужчина. Никакой. Прямо сейчас ей нужна только работа! И деньги. И безопасность. И новая жизнь, в которой она будет самостоятельной, перестанет на кого-либо полагаться и станет следовать простым правилам: никому не доверять, ни в кого не влюбляться.
Но сначала она должна эту работу получить.
Она подняла глаза и увидела, что Лукас внимательно ее изучает.
— Кто выбирал вам одежду? — вдруг спросил он.
— Простите? — Она моргнула. «Какой странный вопрос, но… Ну и что? Может, он любит задавать такие». — Ее выбирала я. — Когда Женевьева покупала эту одежду, у нее еще было полно денег.
— Хм-м-м…
Она попыталась удержаться от вопроса. И не смогла.
— «Хм-м-м» — это выражение неудовольствия?
— Это выражение заинтересованности. — Он посмотрел на ее юбку бронзового цвета и блузку темно-золотистого оттенка с небольшими кремовыми стеклянными пуговками-звездочками, которые она сделала сама. Каждая пуговица была слегка асимметричной и не похожей на остальные. — Эффектно, со вкусом, в некотором смысле даже немного старомодно. А пуговицы… Они очень необычные, но, несмотря на некую нестандартность, идеально дополняют ансамбль. Судя по всему, вы умеете сочетать цвета и вещи. К тому же цвет одежды удачно оттеняет ваши огненные волосы.
Женевьева была благодарна, что он не назвал их рыжими. Ее родителям не нравился природный оттенок ее волос, и они часто пытались заставить ее перекраситься. Барри же предпочитал блондинок… Вернее, предпочел одну из них и потратил на нее деньги, украденные у Женевьевы. В знак протеста Женевьева отказывалась перекрашивать волосы. Свои рыжие волосы она стягивала в тугой хвост на затылке.
— Вот только юбка слишком короткая, — вдруг сказал Лукас, и Женевьева машинально посмотрела на свои скрещенные ноги и прикусила губу.
— Говорите, что хотели сказать, — произнес он.
— Мне жаль… — Ну вот, теперь Лукас ее не наймет! Или наймет, но работать с ним будет нелегко. — Я… обычно ношу юбки такой длины. Будут проблемы с дресс-кодом?
Лукас посмотрел на нее с удивлением:
— В моей фирме нет дресс-кода. Я просто хотел узнать, сможете ли вы отстоять свой выбор.
— Я… — Женевьева собиралась сказать ему, что он несправедлив, ведь глупо препираться на собеседовании с будущим работодателем. Но спорить она не приучена. К тому же сейчас Женевьева была напугана, взволнована, измотана и голодна. — Я полагала, вы не будете играть со мной в игры, — произнесла она, сама себе удивляясь.
А вот это совсем глупо. Она хотела было извиниться, но поздно…
Лукас заговорил:
— Вы правы. Мой комментарий оказался несправедливым, учитывая сложившиеся обстоятельства. Итак, давайте просто поговорим. Попробуйте успокоиться и вести себя так, как если бы вы уже работали для меня. Договорились?
— И… — Она с трудом сглотнула. — То есть… А если вам не понравится, как мне себя вести?
Он пожал плечами:
— Тогда я не возьму вас на работу. Как только я в вас усомнюсь, собеседование закончится. Разве это не справедливо?
Женевьева испугалась:
— Вы всегда так откровенны, мистер Макдауэлл?
— Всегда.
Он смотрел на нее, и она не могла отвести взгляд. Какие у него глаза… По телу Женевьевы пробежал трепет. Лукас был человеком, от которого зависело ее будущее.
— Думаю… Я согласна с вами, мистер Макдауэлл!
— Я повел себя немного резко. Извините. У вашей юбки просто прекрасная длина.
В самом деле, юбка была приличной длины. Несмотря на это, Женевьева вдруг почувствовала, будто ее колени совершенно обнажены. Лукас Макдауэлл внимательно рассматривал ее ноги.
— Хорошо, — кивнула она, принимая его извинение.
Казалось, он сейчас вот-вот улыбнется.
— Хорошо то, что я был резок, или то, что ваша юбка имеет прекрасную длину?
— Я…