Если бы моя кожа уже не горела от смущения, то это началось бы прямо сейчас.
К счастью, женщина была полностью одета, даже несмотря на то, что ее обтягивающее платье было помято, а макияж размазан под глазами. Заметив меня на кухне, она изобразила любопытный взгляд. Я узнала ее по нескольким журналам о знаменитостях, которые читала, готовясь к работе. Она была частью последнего сезона «Холостяка», но не прошла дальше первой ночи после церемонии роз. Шеннон или что-то в этом роде. Не могла вспомнить ее полного имени.
— В следующий раз лучше заявить о своем приходе, — предложил Ксавье с дерзкой ухмылкой, его серые глаза смотрели на мое, несомненно, ярко-красное лицо в изумлении. Казалось, ему было все равно, что я застукала его с Шеннон. Он просто играл со мной. Шеннон тоже не казалась слишком смущенной случившимся. Я предположила, что если ты принимаешь участие в таких шоу, то наслаждаешься аудиторией, даже когда твои ноги лежат на плечах парня.
— И вам доброе утро, — ответила я Ксавье, не желая, чтобы он взял надо мной верх. Затем повернулась к женщине и одарила ее легкой извиняющейся улыбкой. Она посмотрела на меня так, словно пыталась решить, представляю ли я для нее опасность или нет, затем, очевидно, решив, что я не подхожу Ксавье, фальшиво улыбнулась мне, прежде чем повернуться к моему боссу с гораздо более убедительной улыбкой.
Подавив желание закатить глаза, я порылась в кухонных шкафчиках в поисках чашек для капучино.
Ксавье прислонился к стойке рядом со мной, скрестив руки на груди. Я боролась с желанием посмотреть на него.
— Верхний левый шкаф, — лениво протянул он, и один уголок его рта приподнялся самым раздражающим образом.
Я свирепо посмотрела на него, но тут же пожалела об этом, мои глаза опустились ниже к этой скульптурной верхней части тела.
Шеннон наклонилась ближе и провела наманикюренными ногтями от его живота к грудным мышцам.
— Итак, — сбросила она кокетливо. — Когда я увижу тебя снова?
Я взяла чашки, жалея, что не нахожусь в другом месте. Если это обернется еще одним озорным эпизодом, я уйду отсюда, и будь проклята целая куча денег.
Мои виски запульсировали, когда еще больше крови прилило к голове. Наверно прямо на лбу можно даже было бы приготовить завтрак для Ксавье. Босс уставился на пальцы Шеннон, лежащие у него на груди, как будто они были кучей тараканов, которых он хотел раздавить, а затем посмотрел на нее с плохо разыгранным разочарованием.
— Видишь ли, тренер в последнее время очень строг к нам. Но если дашь моей ассистентке свой номер, то позвоню, как только он снова станет лояльным. Так что, Эви, не могла бы ты взять… — было очевидно, что он понятия не имеет, как ее зовут.
Приподняв брови, я слащаво улыбнулась. И это было так же фальшиво, как и разочарование на его лице.
Он в свою очередь приподнял одну бровь, отчего мне захотелось вырвать из нее все до последнего волоска.
— Записать номер Шеннон? Конечно, — сладко сказала я, направляясь к сумочке и доставая телефон.
Удивление промелькнуло на его лице, а потом он улыбнулся.
— Именно. Возьми для меня номер Шеннон.
Шеннон повернулась ко мне с важным видом и начала диктовать свой номер. Я включила его в список контактов, и вернулась к кофеварке эспрессо.
— Итак, два капучино.
— К сожалению, нам нужно обсудить важные дела, так что Шеннон не может остаться. — Ксавье коснулся спины девушки и повел ее, или, скорее, подтолкнул к двери. — До скорой встречи.
Она улыбнулась и вышла, а он закрыл дверь у нее перед носом и повернулся ко мне, покачав головой, словно это утро было для него ужасным неудобством. Я едва могла смотреть на его плечи, чтобы в моей голове не возникали тревожные образы, а у него было выражение мученика!
— Можешь удалить ее номер.
Я удивленно посмотрела на него. У меня было предчувствие, что если продолжу работать на Ксавье, то брови навсегда поселятся у меня на лбу.
— Почему ты позволил мне записать его, если не хотел больше с ней встречаться?
— Я не трахаюсь с одной и той же женщиной дважды. То есть могу трахнуть их несколько раз, но не встречаюсь с ними дважды. — Он сверкнул своей яростной улыбкой, когда подошел ближе. Каждый мускул напрягся, каждый дюйм его тела был болезненно совершенен. Хорошо, что с каждым его возмутительным словом его характер нравился мне все меньше.
Мои губы скривились.
— Почему бы самому не донести до них эту информацию? Зачем было записывать ее номер, Ксавье?