— Я скучала по тебе.
Она прерывисто вздохнула, обняла меня в ответ и через мгновение отстранилась, как всегда сохраняя спокойствие.
— Да ладно, Коннор, наверное, уже втирает приправу в говядину, как будто массирует мою попку. Не хочу, чтобы он напрягал свои пальцы, прежде чем получит возможность использовать их по назначению.
Я легонько толкнула ее.
— Срань господня, слишком много информации, Фиона. Не хочу представлять, как Коннор мнет твою задницу всякий раз, когда ем стейк.
Она послала мне дразнящую улыбку.
— А кто маринует твою задницу, Эви?
Я покраснела и прошествовала мимо нее из комнаты. Фиона, смеясь, последовала за мной. Из кухонного окна было видно, как Коннор готовит барбекю. Он был похож на человека, собирающегося отплыть в неизведанные земли. И почему мужчины так серьезно относятся к барбекю?
Фиона занялась овощами и фруктами на стойке.
Я подавила улыбку. Она бросила на меня взгляд.
— Что? Знаю, что вы с папой любили поесть, когда я жила с вами. Сомневаюсь, что ваше потребление зелени улучшилось, как только я ушла. Почему бы тебе не помочь мне с фруктовым ассорти?
Она была права. Дело не в том, что я не любила фрукты и салаты, или не употребляла их, но вечером предпочитала вкус теплой комфортной пищи, такой как лазанья, макароны с сыром или хорошее жаркое.
— Полагаю, теперь ты это изменишь, — сказала я.
— Постараюсь. Не уверена, что у меня получится, зная, какой упрямой ты можешь быть, — пробормотала сестра, готовя салат, пока я расставляла фрукты на блюде.
— Совсем и не упрямая, — запротестовала я, и это была чертова ложь. Мы с Фионой обе были мулами, замаскированными под людей.
— Это только пойдет на пользу твоему здоровью, поверь мне, — сказала Фиона тем же восторженным голосом, каким всегда говорила о фитнесе и здоровом питании. Она действительно наслаждалась своим образом жизни, и я по-доброму завидовала ей, особенно из-за тела, которое он ей дал.
— Может быть, меня все и так устраивает, не хочу худеть, — возразила я, отправляя в рот кусочек манго. Еще одна, еще большая ложь. С тех пор как я себя помнила, покупала все журналы, которые обещали включить новейшую, изменяющую жизнь диету. Я перепробовала их все и так же быстро отказалась от них.
Она поджала губы, поливая салат соусом.
— Ничего и не говорила о похудении. Я говорила об улучшении твоего здоровья.
— Разве это не синоним похудения?
— Нет, вовсе не так. Ты можешь быть здорова и иметь на несколько лишних фунтов на ребрах. Но если бы ты питалась здоровой пищей и одновременно занималась спортом, то, вероятно, похудела бы.
Возможно, она была права, но я не была уверена, что хочу иметь нулевой размер настолько сильно, чтобы заниматься спортом и отказаться на всю оставшуюся жизнь от углеводов и шоколада.
— Не смотри на меня так, — сказала Фиона. — Как будто я не знаю, о чем говорю, потому что худая. Я много работаю для этого, Эви. У нас одинаковые гены, и я набираю вес так же быстро, как и ты, но встаю на час раньше, чтобы провести дополнительную тренировку, и почти никогда не ем углеводы, хотя вкус хлеба заставляет меня плакать от радости. Это не подарок, это заработано тяжелым трудом. — Она указала на свое тело. Это было правдой.
— Знаю, — тихо ответила я. Она положила щипцы для салата и обняла меня за плечи. — И мои цели не должны быть твоими. Мы близнецы, но не один и тот же человек. Ты прекрасна, и я хочу, чтобы ты увидела это и перестала сравнивать себя с другими, особенно со мной. Всегда восхищался твоим умом. У тебя оценки были лучше, чем у меня, как бы я ни старалась, и какое-то время это меня действительно задевало, но потом поняла, что у нас разные сильные стороны, и это нормально.
— Фиона, когда ты успела стать такой мудрой? — поддразнила я, и поцеловала ее в щеку.
— Я так рада, что ты здесь, Эви. — Фиона улыбнулась.
— Я тоже, — тихо сказала я.
— Прости, что оставила тебя одну разбираться с папой, ладно?
Я дотронулась до ее плеча.
— Давай не будем об этом говорить. Все уже в прошлом. Сейчас хотелось бы сосредоточиться на будущем.
Облегчение заполнило ее великолепное лицо.
— Тебе здесь понравится, Эви.
— Немного нервничаю из-за завтрашнего дня, — призналась я.
— Ты прекрасно справишься. Ксавье обаятелен и забавен, если захочет.
В таблоидах он представал как женоненавистник, поэтому ее слова немного успокоили меня.
— Могу я еще чем-нибудь помочь? — спросила я, когда закончила нарезать фрукты.
Она протянула мне корзинку с нарезанным хлебом.