Он заглянул в ее затуманенные глаза и лукаво сказал:
— А теперь я бы хотел продемонстрировать тебе множество удивительных способов, с помощью которых можно получить наслаждение.
Корделия улыбнулась и кивнула, соглашаясь приступить к этому увлекательному занятию.
Глава 8
Четыре недели спустя Корделия сидела в постели и пила холодную воду, которую наливала из большой бутылки, стоявшей возле кровати.
Накануне поздно вечером они прибыли на Амальфитанское побережье, где располагалась роскошная вилла Гвидо. Корделия спала хорошо, но, проснувшись, почувствовала легкое головокружение и тошноту. Она догадывалась о причине этого недомогания.
Накинув легкий халат, молодая женщина вышла на балкон. Внизу шумело море, и свежий ветер приятно остужал кожу. Корделия оглянулась на постель, где, до пояса прикрытый простыней, крепко спал Гвидо, раскинув длинные руки и ноги, и мечтательная улыбка тронула ее губы.
Она была очень счастлива весь этот месяц, который они провели, путешествуя по Европе, и сама не понимала, почему не говорит мужу о своей беременности.
Было только восемь часов, но ей не хотелось снова ложиться в постель, и она решила принять ванну.
Лежа в ароматной пенистой воде, Корделия вдруг вспомнила условия брачного контракта и тяжело вздохнула. Правда, Гвидо нарушил их! Хотя время от времени он уезжал по делам, а также много работал, большую часть времени все же проводил с женой, и теперь, когда они вернулись домой, она не видела причин, почему ситуация должна измениться.
Вытираясь мягким мохнатым полотенцем, Корделия вспомнила о том, что в последнее время Гвидо потворствовал всем ее желаниям. Она всю жизнь мечтала о том, чтобы своими глазами увидеть достопримечательности, о которых читала только в книгах, а теперь получила возможность посетить Францию, Испанию, Грецию.
Корделия была переполнена впечатлениями от прекрасных греческих островов: их залитых солнцем пляжей, шума прибоя, дорог с крутыми виражами, экзотической красоты пейзажей. К тому же рядом с ней все время был Гвидо — веселый, заботливый и... страстный.
Они занимались любовью каждую ночь, а иногда и днем, но по-прежнему не могли насытиться друг другом. Гвидо любил ее тело и при каждой возможности заставлял чувствовать себя неотразимой. Бывали даже дни, когда они не выходили из комнаты, проводя время в постели, и ели ночью.
Когда Гвидо привел ее к врачу, чтобы вылечить солнечный ожог на плече, Корделия, уже заподозрив что-то неладное, сделала анализ на беременность. Ответ был положительным, но все-таки она не торопилась поделиться с мужем новостью о том, что носит в утробе их первенца.
Ее останавливало то, что Гвидо связывал рождение ребенка с разводом.
Может быть теперь, когда мы так сблизились, он изменил свои намерения? — с надеждой думала Корделия, но уверенности в этом у нее не было. Гвидо не заговаривал о будущем и не вспоминал об условиях договора, навязанного ей силой. Они жили только настоящим, и он вел себя, как идеальный муж.
Впрочем, он мог гордиться собой — ведь ему в рекордные сроки удалось добиться того, чего он страстно хотел, — она забеременела.
— Объявляю тебе выговор, — делая вид, что недоволен, произнес Гвидо, появляясь на пороге ванной. — Почему тебя не было рядом, когда я проснулся?
Корделия, вздрогнув от неожиданности, обернулась и залюбовалась мужем. Его черные волосы были растрепаны, подбородок зарос щетиной, довольная улыбка играла на губах. Он был восхитительно красив.
— Гвидо! — невольно вырвалось у нее.
— Я сказал дворецкому, что мы спустимся завтракать позже.
Он подошел к ней и привлек к себе.
— Давай вместе примем душ, и ты расскажешь мне, о ком мечтала здесь в одиночестве... Надеюсь, обо мне?
Нежный румянец окрасил щеки Корделии. Она уткнулась лицом в его плечо, вдыхая запах родного тела.
— О ком же еще? — прошептала она.
Стоя вместе с ней под душем, Гвидо между поцелуями бормотал:
— У меня сегодня куча дел... Да и гости сегодня должны пожаловать... Послать бы все это к черту!
Корделия затрепетала и мгновенно воспламенилась от его прикосновений.
Прошло немало времени, прежде чем они уселись завтракать на красивой каменной террасе в тени усыпанной цветами магнолии. Отсюда открывался такой вид, что дух захватывало. Высокий склон горы был усеян рощицами цитрусовых деревьев, которые протянулись вплоть до голубовато-зеленых вод Тирренского моря. Виллу окружали густые природные сады. Вдали виднелась гавань и небольшой рыбацкий поселок из живописных домиков с очаровательной маленькой церковью и куполообразной звонницей. У пристани, среди множества ярких разноцветных рыбацких лодочек, красовалась яхта Гвидо. Корделия вдруг вспомнила, что он говорил что-то о гостях.
— Так кто к нам собирается пожаловать и когда? — поинтересовалась она.
— Роберто Морелли и его жена Анна. Она американка, так что у тебя будет возможность пообщаться с соотечественницей. Они не смогли приехать к нам на свадьбу, потому что отец Роберто был болен, но обещали сегодня прийти на ланч. Они будут здесь через полчаса.
Корделия помнила, что Роберто Морелли был старым другом Гвидо, и ей стало не по себе.
— Полагаю, Роберто тоже в курсе той трагической истории на стоянке? — резко спросила она.
Лицо Гвидо посуровело. Он долго молчал, а потом хлопнул ладонями по столу и вскочил со своего места.
— Господи! Неужели ты думаешь, что я делился подробностями своей личной жизни со всеми?! — воскликнул он. — Кроме твоего деда, только мои родители и Эугения знают об этом. — Он прошелся по террасе, обернулся к Корделии и, раскинув руки, раздраженно сказал: — Не понимаю, почему ты опять вытаскиваешь на свет Божий эту мерзкую историю?
— Потому что ты до сих не захотел выслушать мою версию, — удрученно прошептала Корделия. — И меня это возмущает.
Он хмуро посмотрел на нее.
— У тебя вообще нет права чем-либо возмущаться! Тебе чертовски повезло, что я решил оставить этот мерзкий эпизод в прошлом и принять тебя такой, какая ты есть!
— Если ты такой благородный, то почему продолжаешь кричать на меня?
— Я? Я не кричу, — смутился Гвидо и понизил голос.
— Так вот, между мной и Умберто ничего не было, слышишь?!
— Я никогда не поверю в это. — Глаза Гвидо сверкнули. — Я помню, как ты смотрела на меня в то утро. Ты была виновата и гордилась этим!
Корделия с горечью вспомнила свое оскорбленное молчание в ответ на его обвинения. Да, вынуждена была признать она, виноваты не только те, кто оговорил меня, но и я сама.
— Узнав то, что я знаю теперь, и оглядываясь назад, я понял, что все это такая ерунда... — Гвидо небрежно пожал плечами. — Наверное, мне следовало сказать это раньше, но стать твоим первым любовником значило...
— Значило для тебя так много, что ты исчез на целую неделю! — подхватила Корделия.
Это тебе за то, что я не имею права ничем возмущаться, мысленно добавила она.
Пальцы ее дрожали. Она была так зла на Гвидо, что готова была вскочить и наброситься на него с кулаками.
— Так почему бы тебе не рассказать, чем вы с Умберто занимались на самом деле? — угрожающим шепотом спросил он.
Она изумленно подняла глаза, и Гвидо в отчаянии воздел руки к небу.
— Это твоя заслуга, что я снова думаю так! — бросил он. — Черт возьми, почему ты не можешь просто забыть об этом? — Он устало опустил плечи, порылся в карманах, достал какую-то коробочку и положил перед ней на стол. — Я собирался подарить это тебе после завтрака.
Корделия уже так завелась, что не могла остановиться.
— Что там? Лекарство от лжи?
Гвидо длинно выругался по-итальянски и ушел в дом.
Посидев немного в одиночестве, она немного успокоилась и открыла коробочку. Там на подстилке из черного бархата лежал изящный медальон, украшенный бриллиантами, внутри которого были две крошечных фотографии — ее матери и деда.