И разговаривать тоже не могу, но все же нахожу в себе силы.
- Неплохо поболтали, - усмехаюсь, слышу ответную усмешку и кладу трубку.
Часть 6.
Мы сидим в одном из многочисленных кафе в центре города. Мария смотрит на меня восторженым взглядом, будто я ей сейчас о полете в космос рассказала, а не о своем безумстве. Хотя, по ощущением это можно было сравнить с выходом в открытое звездное пространство.
Неужели и я на нее так же смотрю, когда она рассказывает о своей очередной интрижке?
- И что ты думаешь? – подсказываю ей, что нетерпеливо жду от нее пламенной речи или хвалебной или порицательной. А не этой вот её таинственной улыбочки.
- Ты огонь, - смеется она. – Я рада, что ты хоть что-то начала пробовать...кхм...в этой сфере. Но зачем ты трубку-то бросила, кулема?
- Не знаю, а о чем дальше было говорить?
- О следующей вашей ночи в одной кровати? – она вскидывает бровь.
- Нет-нет-нет, спать с ним я точно не буду, - мотаю головой так интесивно, что она начинает кружится.
- Ты мастурбировала перед ним, зайка.
- Это не одно и тоже.
- Ладно, как знаешь, - прекращает спор Машка. Она всегда так делает, когда понимает, что спорить со мной бесполезно. – Дай хоть фотку посмотрю, есть у тебя?
- На заставке которая, в мессенджере – открываю ей.
- Дурочка ты, что трубку положила, - цокает языком. – Ну и что спать с ним отказываешься? Был бы у меня такой первым, а не Пашка...
- Он не предлагал, так-то. А Пашка сейчас тоже очень даже симпотичный, - зачем-то защищаю ее бывшего. Маша смотрит на меня волком.
Телефон мигает и мы обе смотрим на экран.
«Добрый вечер, Эвелина. Мы не общались очень давно, но я бы хотел это исправить»
Сглатываю. Подруга впивается в меня взглядом. С Машкой мы вместе с пеленок, она знает меня как облупленную, а в те моменты, когда жизнь не хило меня ломала, была для меня настоящим спасательным кругом, жилеткой для слез и Бог знает кем еще.
Ей, как и мне, не составляет труда догодаться, кто отправитель.
Дедушка не связывался со мной с дня смерти мамы. Он просто сел в самолет и улетел в свою Европу. Я писала ему письма до шестнадцати лет. Последнее, как сейчас помню, отправила пятнадцатого июля. Он должен был получить его к дню рождения.
В тот же день отец впервые сорвался на меня. Я никогда и никого так не боялась раньше.
Ночуя на улице, в проулке возле нашего дома, на старом диванчике, где всегда собирались местные алкаши, я впервые четко осознала, что на самом деле давно осталась без семьи.
Просто не хотела в это поверить.
Мне кажется, мой скулеж той ночью был слышен на всю округу. И только тетя Света решилась ко мне подойти. У нее тоже что-то не сложилось тогда.
И я бы до сих пор, возможно, не вышла из того состояния транса, если бы не Машка и тетя Света.
Непрошенная слезинка скатилась по щеке.
Надо же, две минуты назад я почти была счастлива.
- Будешь отвечать? – она выводит меня из задумчивого состояния легким тычком в бок.
Киваю и быстро набираю ответное сообщение.
«Вы ошиблись номером»
Сообщение прочитано, но больше ничего нового не приходит.
Ни через пять минут, ни через двадцать.
- Ты останешься поработать? – спрашивает Машка, собираясь домой. – Время почти девять.
- Да, я еще посижу, - целую ее в щеку на прощанье. – Спасибо, что провела вечер со мной.
- Пиши чаще, - улыбается она и выходит.
Смотрю ей в след, а потом снова утыкаюсь в ноутбук. Нужно закончить оформление профиля очередной блогерши, они в последнее время очень требовательны и нервозны. Минут через десять тянусь за кружкой, но она подозрительно легкая. Напиток закончился. Поднимаю глаза к стойке баристы и вижу знакомое лицо.
Крестовский недалеко от меня воркует с какой-то рыженькой. Она гладит его руку ярко красными ногтями, а я сталкиваюсь с его хмурым взглядом.