– Да, Юрий Иванович, слушаю, – Керимов внимательно смотрел на генерала.
– Вы хотите завершить начатое? – тихо спросил Стрыков.
Керимов помолчал, раздумывая, ответил:
– Да.
– А давайте выпьем по чашечке кофе, тут, недалеко!
**** **** **** ****
Сергей подошёл к Вовке. Тот уже не плакал, а только лежал, вздрагивая и тихонько всхлипывая. Сергей присел рядом, погладил мальчика по спине:
– Успокойся боец, успокойся! Всё закончилось!
Вовка, услышав знакомый, уже родной голос, вскочил, крепко обнял Сергея за шею:
– Дядя Серёжа! – и замер.
Последнее переживание забрало у мальчика остаток сил, и он стоял молча, без движения, без мыслей, положив голову на плечо Сергея, и теплела, оттаивая, уставшая Вовкина душа и слипались глаза, слабели ноги и ощущение покоя наполняло сердце.
Сергей гладил Вовку по спине и вспоминал своё детство – радостное и беззаботное, жалел мальчишку, думал о своём отце и укорял себя в том, что так часто огорчал родителей. А ещё ему было жалко времени, которое ушло, забрав с собой молодость и способность к любви, времени, когда можно было жениться, родить детей, когда не было пандемий и QR-кодов, когда не было интернета и мобильных телефонов, когда в этом мире можно было ещё найти настоящую радость.
Так и стояли они, думая каждый о своём, соединённые общей бедой и трудностями путешествия. Вовка всхлипнул и провалился в глубокий сон, а Сергей сидя на корточках, держал мальчика, стараясь не шевелиться и не нарушить мир и тишину, внезапно охватившие сердце.
Подошёл Глыба, тихо сказал:
– Пора уходить!
Сергей кивнул, обхватил Вовку и встал с мальчиком на руках. Михаил подошёл к Аркадию, взял за руку, потянул:
– Вставай сынок, пойдём! Нас ждут!
Аркадий вытер плечом слёзы, встал и шагнул следом за Глыбой. Так они и шли – впереди Сергей со спящим Вовкой, за ним Михаил вёл Аркадия и позади всех плелась, горько плача, Алевтина. Она согнулась, вздрагивала плечами, всхлипывала, стонала и хватала себя за волосы.
Вышли к автомобилям. Сергей положил спящего Вовку в «минивэн». Глыба коротко свистнул и взмахнул рукой. Из крайнего домишки вышли отец Алексей с Лизой на руках и Настя с автоматом. Женщина не выдержала, подбежала к Сергею, крикнула:
– Где Вовка?
– В «минивэне», – Сергей улыбался, – да не беги ты так, живой он! Спит! Замаялся парень!
Настя, не веря, подбежала к машине, дёрнула дверь, схватила сына:
– Вова, Вова, сынок!
Мальчик проснулся, посмотрел, не понимая:
– Ты чего, мама?
Настя молча прижалась к сыну, у неё не было слов, только сердце стучало так, словно сейчас выпрыгнет из груди, и слёзы рекой, и дыхание перехватило, и измученная душа – то ли пела, то ли плакала. Вовка обнял мать в ответ и как-то по-другому – по-взрослому, сказал:
– Всё хорошо, мам! Успокойся – живой я! Всё закончилось!
– Остальные – «двухсотые», – рассказывал Михаил отцу Алексею, – убитые то есть, – покачал головой, – нашумели мы сильно! Надо быстрее уходить!
– А дети? Может вы ошиблись? Может кто-то ещё живой? – священник ошеломлён, – может…
– Нет, батюшка, – ровным голосом прервал Глыба, – живых нет!
– Господи помилуй! – священник перекрестился, в глазах стояли слёзы.
– Надо уезжать, – тихо повторил Михаил, – оставаться опасно! Мы не знаем, кого ещё подключили к охоте на нас.
– Нужно всех похоронить по-христиански! – голос священника твёрд, – Это наш долг!
Михаил долго молчал. Наконец, произнёс:
– Хорошо! Только давайте сделаем это там – на месте, чтобы не тратить время.
– Да, да, – священник держался за сердце.
– А-а-а-а! – вдруг завопила Алевтина, – это всё из-за меня-а-а! Это я их всех убила-а! – она упала на колени перед отцом Алексеем. – Батюшка-а-а! Господи-и-и! Детишки-и-и! Никитка-а-а… племянник мо-ой! Зачем я тебя втянула-а… втянула и убила-а! – женщина причитала, тряслась в рыданиях и, дёргая волосы, билась лбом в землю.
Священник бросился было к ней, но Михаил проворно схватил его, приобнял, не пуская, и сказал спокойно, но твёрдо:
– Не надо, батюшка! Не надо!
– Отпустите, – отец Алексей, пытался вырваться, – я должен помочь человеку!
– Она не человек, – сказал Сергей, – она агент Рабинова! Её позывной – Мигель!
Алевтина вскочила и, обращаясь к Глыбе, вскричала:
– Дай мне пистолет! Дай мне убить себя!
– Это слишком лёгкий выход, – Глыба невозмутим, – поживи с этим, почувствуй!
– Да отпустите же меня, наконец! – отец Алексей попытался вырваться. – Ради Бога! Отпустите, пожалуйста!
Михаил отпустил захват. Священник бросился к Алевтине, обнял её, сказал громко: