Георгий, довольно улыбаясь, кивнул. Карелл нечасто раскошеливался, значит, Николь действительно ему приглянулась.
Сально ухмыляясь и подмигивая, Гошка оставил парочку наедине, позволив напарнику проводить сестру.
Ники и Эдвард зашли в капсулу для пилотов и сели друг напротив друга. Николь сложила вместе ладони и устроила на коленях. Эдвард аккуратно накрыл их своей рукой. В кабинке играла ненавязчивая мелодия, и приятно пахло хвоей.
– Я не понимаю, что происходит. – Мягкий баритон укутывал Николь в теплый кокон так, будто бы на озябшие плечи опустили воздушную пуховую шаль. – Но мне не хочется отпускать тебя. На Вернэе столько грязи, серости, и вдруг яркий лучик восходящего солнца затмевает все это болото и освещает мою жизнь новым светом. Пожалуйста, дай насладиться этим сиянием.
Николь смущенно опустила глаза на крепкую мужскую ладонь, накрывшую ее руки. Ей никогда не говорили подобных слов, она и не думала, что когда-то станет так радоваться шоколадке с орехами. Все это было до безумия приятно и неожиданно, а главное, исходило от ненумерованного первого пилота звездного штурмовика. Она определенно не зря попала на Вернэю.
– Скажи, почему ты оказался в приграничной колонии? – Николь заглянула в сияющие глаза собеседника.
– Ну…– Эдвард слегка напрягся, отпустил ее ладони и откинулся на спинку кресла.
– Если это настолько неприятный вопрос, можешь не отвечать, – испугалась Николь. Не хватало еще испортить своим любопытством такой прекрасный вечер.
– Я могу ответить. – Он слегка улыбнулся и задумчиво посмотрел в стеклянную стену. – Дело в моей семье. Я с Земли, у меня обеспеченные родители, безумно желавшие женить единственного сына на дочери одного высокопоставленного знакомого. Но я без настоящих чувств долго не могу, поэтому сбежал в приграничную колонию. Это мой осознанный выбор, здесь я делаю то, что умею лучше всего. – Эдвард выпрямил спину и слегка поиграл мускулами на груди, что не укрылось от внимания Ники и вызвало умиление, такое же, какое вызывают пушистые котятки, показывающие зубки-иголочки.
– А у меня есть чип. – Она тоскливо посмотрела на запястье со штрихкодом, на душе противно заныло. Впервые в жизни Ники почувствовала себя внизу социальной лестницы, и это оказалось крайне неприятно.
– Это неважно. – Он опять взял Николь за руку, поворачивая запястьем вниз, чтобы не было видно маркировку. – Я просто гляжу в твои глаза и вижу в них душевную чистоту. Тут землян почти нет, и если бы даже Джордж не сказал, что ты его сестра, я все равно бы почувствовал тебя. Коренные земляне другие, более светлые, более возвышенные. Ты и сама это поймешь, пожив какое-то время среди колонистов, не зря же они считают нас небожителями. – Он высокомерно улыбнулся, задрав подбородок, а потом от души рассмеялся.
Ники тоже рассмеялась, она была в чем-то согласна с Эдвардом. Из всех колонистов, с которыми ей пришлось пообщаться, она смогла принять только Руалан и то с трудом, остальные казались слишком не такими. Вспомнить хотя бы того наглого парня из космопорта или слишком угрюмого Кристофер, или совершенно недружелюбного комендант, или… Много еще всяких «или». Единственным, кто вызвал у нее желание продолжить общение, оказался Эдвард – землянин, о происхождении которого она не знала, но теперь все стало очевидным.
Эд проводил Николь до двери комнаты и деликатно коснулся губами пылающей от смущения щеки. Он не позволил себе большего, давая Ники возможность самой решить, когда можно будет перейти к более близкому контакту. Его галантность и предусмотрительность поразили девушку в самое сердце, которое периодически то забывало биться, то неслось вскачь, как обезумевший конь.
– Спокойной ночи, буду с нетерпением ждать новой встречи. – Эд выпустил худую ладошку и встал так, чтобы Николь еще раз могла оценить все достоинства его складной фигуры.
Зайдя в комнату, Ники в темноте прислонилась к прохладной стене. У девушки горели ладони, горел лоб, горели внутренности. Она вся сгорала, представляя образ Эдварда и вспоминая его прикосновения. Это было безумием. Никогда еще Николь не испытывала подобного. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, внутри образовалась легкость, и, казалось, за спиной выросли крылья, сейчас она ими взмахнет, полетит и закружится над первым городом Вернэи, озаряя своим счастьем колонистов ярче, чем две желто-красные луны.