X, 4.
| И егда́ возгласи́ша се́дмь громо́въ гла́сы своя́, хотѣ́хъ писа́ти: и слы́шахъ гла́съ съ небесе́ глаго́лющь ми́: запечатлѣ́й, я́же глаго́лаша се́дмь громо́въ, и сего́ не пиши́. | И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего. |
Запечатлением того, что сказали семь громов; даже после написания, показывается, что теперь это неизвестно, а изъяснено будет самым опытом и событием дел. О сем от небесного гласа Евангелист научен был, чтобы напечатлеть гласы сии в уме, а совершенное откровение и ясное разъяснение их предоставит временам последним. Ибо, что запечатлены и заключены подобные слова, сему научен был некогда и Даниил (12, 4).
X, 5 и 6.
| И А́нгелъ, его́же ви́дѣхъ стоя́ща на мо́ри и на земли́, воздви́же ру́ку свою́ на не́бо и кля́тся Живу́щимъ во вѣ́ки вѣко́въ, И́же созда́ не́бо и я́же на не́мъ, и зе́млю и я́же на не́й, и мо́ре и я́же въ не́мъ, я́ко лѣ́та уже́ не бу́детъ. | И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет. |
И Ангел клятся живущим Богом. Ибо Бог, понеже ни единым имаше большим клятися, клятся собою. (Евр. 6, 13). Ангелы же, как твари, по причине нашего неверия удостоверяют в сказанном ими, клянясь Творцем. Клянется же, что не будет уже времени или в будущем веке, в котором нет времени, измеряемого солнцем, и непродолжительно будет время после гласов Ангела до исполнения пророчеств. Почему прибавляет.
X, 7.
| Но во дни́ гла́са седма́го А́нгела, егда́ и́мать воструби́ти, тогда́ сконча́ется та́йна Бо́жiя, я́коже благовѣсти́ Свои́ми рабы́ проро́ки. | Но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам. |
Этим, думаю, обозначает, что, по истечении шести веков, во дни седьмого века, означаемого седьмой трубой, придет в исполнение сказанное Святыми Пророками. Благовестием же называется сие по причине уготованного святым покоя.
ГЛАВА 29-я. О том, как Евангелист взял книжку от Ангела.
X, 8.
| И гла́съ его́ слы́шахъ съ небесе́ па́ки глаго́лющь со мно́ю, и глаго́ла: иди́ и прiими́ кни́жицу разгну́тую въ руцѣ́ А́нгела стоя́щаго на мо́ри и на земли́. | И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною, и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле. |
Здесь иная некая высшая ангельская сила повелевает Евангелисту под образом книги принять разумение предсказываемого.
X, 9.
| И идо́хъ ко А́нгелу, глаго́ля ему́: да́ждь ми́ кни́жицу. И рече́ ми́: прiими́ и снѣ́ждь ю́: и горька́ бу́детъ во чре́вѣ твое́мъ, но во устѣ́хъ ти́ сладка́ бу́детъ я́ко ме́дъ. | И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед. |
Сладко тебе, говорит, видение будущего, вместе горько оно будет для чрева, т.е. для сердца – этого вместилища умственной пищи, из сожаления о тех, коим нужно будетъ принять насланные, по Божиему определению, язвы. Можно понимать и иначе. Поелику он свят был, то опытом не изведал худых дел, через поглощение же книги, содержащей в себе деяния нечестивых, показана ему была сладость греха в начале и горечь его после в наказании.