Толкование на Евангелие от Матфея
тщательно составленное Евфимием Зигабеном преимущественно па основании толкования святого Отца нашего Иоанна Златоуста, а отчасти и разных других Отцов
Евангелисты в надписях назвали Евангелием свое повествование, о чем свидетельствует и Лука, говоря: понеже убо мнози начаша чинити повесть о извествованных в нас вещех (Лк. 1, 1). Евангелием (благовествованием) назвали они это повествование, потому что оно возвещает людям благое, именно, вочеловечение Бога, Божество человека, уничтожение демонов, отпущение грехов, возрождение, усыновление и наследие Небесного Царства. Евангелистами называются не только четыре известных, но также все вместе апостолы, о которых вообще предсказал Исаия, говоря: коль красны… ноги благовествующих мир, благовествующих благая (Ис. 52, 7). Но эти четыре названы евангелистами в собственном смысле, так как они благовествовали и передали все в письме, — а все остальные, так как они сделали то же самое без письма.
Как отлично было бы, если б мы не нуждались в помощи письмен, но жили настолько чисто, чтобы сердца наши служили нам вместо книг и написывались Духом Святым, как книги чернилами. Но так как мы уже отвергли эту благодать, то о, если бы мы больше дорожили и пользовались письменами на то, на что нужно!
Тем, которые были в Ветхом Завете, Ною, Аврааму и его потомкам, Иову и Моисею, Бог говорил Сам, а не чрез письмена, находя у них чистый ум. Но когда весь еврейский народ впал в бездну нечестия, тогда появились скрижали и письмена, чтобы при помощи их воспоминать о прошедшем. Равным образом всякий мог бы видеть, что то же случилось с теми, которые жили в Новом Завете. Господь не дал ничего написанного апостолам, но вместо письмен обещал им дать благодать Святого Духа: Той… воспомянет вам, — сказал, — вся (Ин. 14, 26). А чтобы ты знал, что это гораздо лучше, слушай, что Он говорит чрез пророка: завещаю вам завет нов, да законы Моя в мысли их, и на сердца их напишу я (Иер. 31, 31–33) и вся сыны твоя научены Богом (Ис. 54, 13). И ап. Павел, показывая это превосходство, говорит, что закон воспринят не на скрижалех каменных, но на плотяных скрижалях сердца (2 Кор. 3, 3). Когда же с течением времени они были сокрушены, то ради учения, то ради жизни и нравов, опять явилась нужда в воспоминании при помощи письмен. Итак, подумай, сколь великое зло для нас, которые должны были жить настолько чисто, чтобы не нуждаться в письменах, но вместо книг представлять Духу Святому сердца, — какое зло для нас, после того как мы потеряли эту честь и сами поставили себя в такую необходимость, — не воспользоваться этим вторым лекарством, но презирать письмена, как напрасно данные и пустые. А чтобы этого не случилось, обратим внимание на Писания и тщательно исследуем силу каждого из них, чтобы извлечь оттуда богатое сокровище правильного учения и собрать примеры святой жизни.
Но почему, когда было двенадцать апостолов, написали Евангелия только два из них — Матфей и Иоанн? Остальные два был скорее спутниками — Марк Петра, а Лука Павла. Потому что он не делали ничего ради честолюбия, но все — по требованию необходимости. Уверовавшие из иудеев просили Матфея, чтобы он oставил им в письмени евангельскую историю, которую прежде передал им устно; подобным же образом Марка просили те, которые были просвещены им в Египте. Лука присовокупляет причину, почему он написал Евангелие, говоря к Феофилу, что он делает это для утверждения. Он говорит: да разумееши, о нихже научился еси словесех, утверждение (Лк. 1,4). Иоанн же, имея под руками их Евангелия и видя, что все три заняты речью преимущественно о воплощении Спасителя и потому умалчивали о том учении, которое касается Его Божества, — по наставлению Христа приступил написанию Евангелия. Потому он сначала повествует о Божестве Христа, так как с этою целью он составил всю книгу. Итак, удивляйся, что между тем как они писали не в одно и то же время, не в одном и том же месте, и не сообщая что-либо друг другу, — все четыре говорят как бы одними устами, особенно же в тех догматах, которые относятся к утверждению веры; именно — что Бог стал человеком, что рожден Девою, что сотворил чудеса, что преподал спасительные заповеди, что был распят на Кресте и погребен, что воскрес и вознесся на небо; что Он будет судить всех, что Он — единородный Сын, и равного существа, силы и чести с Отцом и пр. Если кажется, что евангелисты несколько не согласны в несущественном, то это кажущееся несогласие служит величайшим доказательством истины и освобождает их от всякого подозрения. Если бы они были согласны во всем, даже до времени, места и слов, то никто не поверил бы, что они не сходились между собою, чтобы писать по общему соглашению то, что только писали. И это несогласие мы теперь называем не противоречием, — так как они не противоречили друг другу даже в несущественном, — а разногласием. Так, в некоторых случаях один поставил чудо — в одно, другой — в иное время, один в одном месте, другой — в другом, один — ту речь, а другой — иную. Обо всем этом мы скажем в своем месте и ясно покажем, что евангелисты вовсе не противоречили. Иное дело противоречить, иное — сказать иначе.
Первым Матфей написал находящееся теперь у нас под руками Евангелие спустя 8 лет после Вознесения на небо Иисуса Христа. Написал же он его для уверовавших из иудеев, как мы выше сказали, воспользовавшись обычным тогда еврейским языком; после оно было переведено и на греческий язык.
Иоанн, как говорят, перевел его с еврейского языка на греческий. Марк написал Евангелие спустя десять лет после Вознесения, наученный Петром; Лука — спустя пятнадцать лет; Иоанн же, по преимуществу богословствующий, спустя тридцать два года.
ГЛАВА I
Стих 1. Книга родства Иисуса Христа. Под родством (γενεσις) здесь Иоанн Златоуст разумеет рождение, потому что слово γενεσις в общем смысле значит и рождение. А некоторые говорят, что как Христос, сверхъестественно родившийся от Девы, возобновил естественное рождение, так и евангелист возобновил естественное название рождения, называя им родство.
Имя Иисус — еврейское и значит Спаситель. Той бо спасет, говорит (Ангел), люди Своя от грех их (Мф. 1, 21). А чтобы ты, при слове, обозначающем различное, не вводился в заблуждение, когда слышишь: Иисус, — так как был и другой Иисус — Навин, — то евангелист не сказал только: Иисуса, но Иисуса Христа, различая Этого от того. Но кто-нибудь может быть приведен в сомнение тем, что эта книга содержит не одно только рождение Иисуса Христа, но вообще Его жизнь и Домостроительство. Это сомнение мы разрешаем тем, что рождение есть глава всего Домостроительства и жизни, начало и корень нашего спасения. Возбуждает в нас великое удивление и стоит выше всякой надежды и ожидания то, что Бог становится человеком; когда же это совершилось, то все последующее идет естественно и само собою. Итак, от этой важнейшей части вся книга названа книгою родства. Таким же образом и Моисей первую свою книгу назвал книгою бытия неба и земли (Быт. 2, 4), хотя она говорит не только о небе и земле, но и о всех творениях.
Или: так как Христос родился и сверхъестественно, именно без семени и от Девы, — и по естеству, именно родился от Девы и питался сосцами, то посему евангелист сказал родства (Мф. 1,1), разумея то, что было сверхъестественно, а ниже говорит: Иисус Христово рождество сице бе (Мф. 1,18), открывая то, что было естественно. А некоторые говорили, что родство Иисуса — это сошествие Его в мире, именно каким образом Он явился.
Стих 1.Сына Давидова, Сына Авраамля. Сыном Давида евангелист называет Христа, а сыном Авраама — самого Давида, возводя умы слушателей к воспоминанию обетовании. Некогда Бог обещал Аврааму и Давиду, что из семени их родится Христос, и так как слушателями, как мы выше сказали, были иудеи, то они знали эти обетования. Прежде евангелист поставил Давида, потому что он был у всех на устах, как великий пророк, как весьма славный царь и, притом, не слишком давно умерший. Авраам же хотя и был знаменит, как патриарх, но так как умер давно, не был в таком почтении. Хотя Бог дал обетование и тому и другому, но о том, как о древнем, молчали, а это, как новейшее, носилось у всех на устах. Посему и говорили: не от семени ли Давидова и от Вифлеемския веси, идеже бе Давид, Христос приидет (Ин. 7, 42). Итак, никто не называл Его сыном Авраама, а все, сыном Давида. Посему начиная с того, что было известнее, восходит к тому, что было древнее.