Стих 3–4. Тебе же творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя, яко да будет милостыня твоя в тайне: и Отец твой, видяй в тайне, Той воздаст тебе яве. Сказав, как должно не делать, говорит далее, как должно делать. Здесь левой рукой Он обозначил близких и родных, потому что для тебя ничего нет ближе и родственнее руки твоей. Даже и они, говорит, пусть не знают о милостыни десницы твоей. Или это гиперболическая речь: правая рука пусть будет скрыта даже от левой, чем обозначается необходимость большой тайны в этом деле. И еще иначе: правая рука есть добродетель, а левая — порок. Посему порок пусть не знает о делах добродетели через участие в них, но благо пусть совершается без участия порока. Вполне естественно прибавил, что свидетелем ты будешь иметь Бога, Который, подобно отцу, радуется, видя добрые дела детей Своих, — и что ты не потеряешь того, что дашь, но от Него всецело получишь награду за милостыню. Не сказал, откуда должно творить милостыню, именно — из честных кошельков, потому что это всем известно было. Кроме того, Он ублажил алчущих и жаждущих правды.
Стих5. И егда молишися, не буди якоже лицемери, яко любят в сонмищих и в стогнах путий стояще молитися, яко да явятся человеком. Аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою.
Стогны — это узкие переулки, по которым могут идти немногие, а пути — это общие улицы, по которым могут идти вместе многие.
Стих 6.Ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, Иже в тайне: и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве. Подобным же образом и здесь, сказав, как не должно делать, говорит и то, как должно делать, и этим способом учения Он часто пользовался. Отцу твоему, Иже в тайне, т. е. невидимому. И опять прибавил: видяй в тайне, воздаст тебе яве, — показывая, что если ты ищешь зрителей, то имеешь вместо всех Самого Бога. Если же ты желаешь иметь зрителями и людей, то будешь иметь и их во время объявления и воздаяния награды, — не только многих, но всех; не только людей, но Ангелов, Архангелов и все Небесные Силы. Поэтому, если ты теперь открываешь свои добрые дела, то теряешь и от Бога награду, и сами люди будут презирать тебя, как тщеславящегося. Итак, если, обождав немного, можно и получить награду за добрые дела, и быть прославленным пред таким (сонмом), то не глупо ли вовсе и неразумно лишиться того и другого и променять это на теперешнюю явность. Эти слова должно понимать и таинственно. Клеть — это ум, прекраснейшее вместилище мыслей; а дверь — место чувств: глаза, уши и пр., через которые входит злое помышление, ограбляющее богатство добродетели. Что же, не должно молиться в церкви? Совершенно должно, но не с тем, чтобы показаться людям — так как за это Он осуждал лицемеров, — но с тем, чтобы сделать милостивым к себе Бога. И молящийся среди толпы может не грешить, когда молится не напоказ, и молящийся в запертой комнате может грешить, когда делает противоположное. Бог везде смотрит на цель дела. И таких Он назвал лицемерами, как имеющих вид молящихся, а мыслью тщеславящихся.
Стих 7. Молящеся же не лишше глаголите, якоже язычницы: мнят бо, яко во многоглаголании своем услышани будут. Порок многоглаголания называется лишшеглаголанием, (βαττολογια), когда мы во многих словах просим неприличного, как-то: богатства, славы, власти и тому подобного, что не приносит пользы для души и не необходимо для поддержания тела. Язычниками называет неверующих. Так как они не только просят о неприличном, но и, совершая продолжительные прошения, думают убедить многословием, то Он порицает это мнение их. Мнят, но несправедливо.
Стих 8. Не подобитеся убо им: весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего. Он знает, что вам полезно, прежде чем вы просите Его о чем-нибудь. Поэтому не должно просить о том, что не полезно и не необходимо, как уже мы сказали, что и составляет грех лишшеглаголания. Ибо и отец негодует на детей, когда они просят о неприличном. Но если Он знает, в чем мы нуждаемся, то зачем вообще мы просим Его об этом? Конечно, — не для того, чтобы известить Его, но чтобы показать, что мы считаем Его Воспитателем и Господом, и чтобы, будучи преданы Ему одному, легче преклонили Его, Который есть надежда промышления и спасения нашего. Как Отец, Он и знает, в чем мы нуждаемся, и готов подать нам полезное; однако требует от нас прошения по указанным причинам. Преподав такое учение, Он предлагает и образец молитвы не с тем, чтобы мы молились только этой молитвой, но чтобы, имея такой источник, мы почерпали из него понятие о молитвах.
Стих 9.Сице убо молитеся вы… Как?
Стих 9. Отче наш, Иже еси на небесех… Нужно взвесить каждое слово. Повелевает говорить Отче, чтобы мы помнили о небесном родстве и, как усыновленные Богу, были достойны такого дара, и чтобы жили достойно такого Отца. Кто, живя дурно, называет Бога своим Отцом, тот лжет и на Бога, и на себя самого. Далее (повелевает говорить) наш, чтобы мы знали, что все мы, верующие, — друг другу братья, будучи усыновлены одному и тому же Богу, и чтобы, постоянно исповедуя это, не превозносились над смиренными, не думали, не говорили и не делали вообще ничего против своих братьев, но друг за друга молились. Прибавил: Иже еси на небесех, чтобы мы всегда взирали на небо, слыша, что это есть наше отечество, а тем более говоря это, — и чтобы мы, презирая земное, спешили восходить по лестнице добродетелей туда, где Отец наш. Говоря, что Бог на небе, мы не ограничиваем Его пребывание одним небом, так как Он непостижим и беспределен; но говорим, что Он существует везде, а преимущественно в местах, которые наиболее достойны принять Его. Поэтому мы говорим, что Бог существует на небе, потому что это — самое чистое место, потому что на нем пребывают Бестелесные Силы и сонмы святых, на которых Он почивает. Златоуст всю эту переданную молитву относит к Сыну, так как и Он называется Отцом нашим, как Творец, Ходатай, Промыслитель и Учитель. Но на этом же основании можно назвать Отцом нашим и Духа Святого. Итак, можно ее относить в частности к каждому из Лиц, и вообще — к одному и тому же Божеству их.
Стих 9. Да святится имя Твое. Святится, т. е. прославляется. Когда мы живем добродетельно, то Бог прославляется теми, которые видят это. Да просветится, говорит, свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5, 16). Славное само по себе имя Твое пусть прославляется и через нашу жизнь.
Стих 10.Да приидет Царствие Твое… Царством здесь называет Второе Пришествие Его, как долженствующее открыться с большой славой. А молиться об этом повелел для того, чтобы мы, зная, о чем молимся, были во всем готовы к встрече Его. Вполне готовому естественно молиться, чтобы пришел Судья. Можно и иначе сказать. Да приидет Царствие Твое, т. е. царствуй над нами Ты, а не дьявол; Ты давай нам советы и повеления, а не он.
Стих 10.Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли. Пусть будет воля Твоя и на земле между людьми, как она есть на небе между Ангелами, о которых Давид сказал: слуги Его творящии волю Его (Пс. 102, 21). Воля Божия — это заповеди Его. Да святится и да будет нужно принимать за желательную форму; мы молимся об этом, потому что и для этого нам нужна помощь Божия. Равным образом, и остальные глаголы нужно принимать за желательные, хотя они — повелительные.
Стих 11. Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Зная, что ангельская природа не нуждается в пище, а человеческая нуждается в ней, повелел просить того, что составляет необходимость природы. Сказал хлеб наш, т. е. существующий ради нас; а насущным назвал его, как нужный для существа, бытия и поддержания тела. Или по Златоусту: насущный, т. е. ежедневный. Прибавил также днесь, отвлекая нас от заботы о дальнейшем времени, потому что желает, чтобы верующие в своих молитвах просили одного хлеба, и только на сегодняшний день, и не заботились о наступающем дне, так как мы еще не знаем, будем ли даже жить в тот день. Поэтому излишне заботиться о том дне, относительно которого не знаем, пройдем ли мы расстояние до него. Это же впоследствии Он заповедует пространнее, говоря: не пецытеся убо на утрей (Мф. 6,34). Таким образом, мы будем всегда готовыми, немного уступая естественной необходимости, а все остальное обращая на духовное делание. Справедливо просить хлеба и для души, потому что и она нуждается в насущном хлебе, т. е. в просвещении свыше и доставлении Божественного знания.