Гомилии на Евангелия.
Толкование на книгу Иисуса Навина
Нав.5:12. а манна перестала падать на другой день после того, как они стали есть произведения земли, и не было более манны у сынов Израилевых, но они ели в тот год произведения земли Ханаанской.
И сказал им [Иисус Христос]: Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания (Лк.22:15). Он желает прежде всего вкусить Пасху со Своими учениками и таким образом открыть таинство страданий Своих миру, как если бы явился устроитель старой Пасхи закона и запретил впредь праздновать ее в ознаменование дальнейшего учения по плоти, которое предстало в образе преходящей тени, ибо уже свет Пасхи истинной пришел в мир. Время и последовательность событий в деяниях Иисуса Навина прекрасно представляют это… Ибо, когда Моисей умер, Иисус Навин восстановил силы народа манной во время нахождения у Иордана и сам вкусил той пищи, хотя и сам уже познал пищу произведения земли Ханаана. Затем, перейдя через Иордан, Иисус Навин велел сделать народу своему обрезание ножами острыми из камня и не вкушал манны в течение трех с половиной месяцев вплоть до дня Пасхи. Иисус Навин накормил и насытился сам манной во время перехода реки Иордан, поскольку до времени крещения Господь соблюдал обряды закона и хотел соблюдения его всеми. И после перехода через Иордан Иисус Навин велел сделать народу своему обрезание ножами из камня, ибо Спаситель отметил благодать крещения мыслью о том, что закон суровостью своей не смог отсечь соблазны от веры.
И в течение трех с половиной лет [после Своего крещения], несмотря на приближение шаг за шагом к обетованным небесам, Христос неотступно соблюдает таинства закона, как если бы Он вкушал обычную манну, и поступает так до того самого времени, когда в назначенный час на рассвете, вкушая желанную Пасху со Своими учениками, Он наконец совершает самое чистое таинство Крови и Тела, освященного на алтаре крестном, насыщая ими верных словно бы опресноками земли обетованной.
Толкование на Евангелие от Луки.
Толкование на книгу Притч
Притч.1:1. Притчи Соломона, сына Давидова, царя Израильского,
Притчи (parabolae) Соломона, сына Давидова, царя Израильского. Греческое слово «parabola» по-латински называется «similitudines». Соломон дал этой книге такое название для того, чтобы мы глубже и не согласно произносимой букве понимали написанное. Этим он указывает на то, что как Господь в притчах говорил к народу, так и Соломон собственным именем и миролюбивым характером правления предвещает Христа и Церкви, о чем сказано: Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это (Ис.9:7). А сооружением и освящением храма он намекает на созидание святой Церкви, которая во время воскресения будет освящена в вечности. Но и о Самом Христе было объявлено, что Он сын Давида и царь духовного Израиля, по свидетельству народа, который встречал Его с пальмовыми ветвями и восклицаниями, когда Он входил в Иерусалим. Однако, нужно отметить, что общепринятый перевод [греческого] слова «притчи» [parabolae — прим. ред.] как «пословицы» [лат. proverbia] не отступает от истины. Действительно, название parabolae используется верно, потому что parabolae — таинственны, а термин proverbia может и неуместно быть употреблен: ведь это то, что по достоинству должно быть чаще на устах говорящих и сохраняться в памяти. К тому же proverbia по большей части настолько туманны, что могут по этой причине восприниматься также в значении parabolae. Господь подтверждает это словами: Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце (Ин.16:25).
На Притчи Соломона.
Притч.1:7. Начало мудрости — страх Господень; глупцы только презирают мудрость и наставление.
Существуют два страха пред Господом: первый — страх рабский, который именуется началом мудрости или разума, а второй — страх сродни любви, который есть знак совершенной мудрости. Рабский страх есть начало разума: ибо если у грешника после греха пробуждается разум, его тотчас охватывает страх Божий — что претерпит мучения. Однако совершенная любовь такой страх изгоняет. Святой страх Господень пребудет, не угасая, во веки веков — любовь не уничтожает его, а приумножает. Такой страх испытывает заботливый сын, который страшится хоть малым огорчить любимого отца. Тот же первый страх присущ душе рабской, которая боится, как бы разгневанный Господь не подверг ее наказанию. Однако в грядущей жизни и тот, и другой страх уйдет, а любовь никогда не исчезнет, но вечно пребудет в полноте мудрости, которая заключается в познании единого истинного Бога и Иисуса Христа, Которого Он послал.