На «чердаке» князя А. А. Шаховского, приятеля нашего героя, граф Фёдор познакомился с молодым, обретающим популярность поэтом Александром Пушкиным и тут же повздорил с ним. (Об этой размолвке в ходе карточной игры, имевшей драматические, далекоидущие последствия, мы расскажем позже, в особой главе.)
Новый, 1820 год Американец встретил уже в Москве.
А вскоре стало ясно, что его Дуняша опять брюхата.
И тогда давно и твёрдо всё решивший граф Фёдор сделал первый из задуманных шагов.
Он приобрёл у поручика С. Ф. Кашкарова дом под № 121 на углу Сивцева Вражка и Калошина переулка, во 2-м квартале Пречистенской части. Заодно полковник «прикупил» у кашкаровского соседа, некоего господина Коренева, и клочок арбатской земли[559].
Тут же, торопясь успеть к сроку и не скупясь, граф стал приводить благоприобретённые хоромы в порядок: цыганка уже приучила его следить за «убранством комнат». «Американец Толстой купил дом и отделывает его прекраснейшим образом и богатою рукою, — доносил В. Л. Пушкин князю П. А. Вяземскому 21 июня 1820 года. — Он был нездоров и очень похудел»[560].
Когда отделочные работы в целом завершились, граф бережно перевёз грузную Дуняшу в новое жилище — одноэтажное, в семь окон по фасаду, с мезонином. (Таких строений появилось немало в послепожарной Москве.) Здесь, в Калошином, среди привезённых Американцем из странствий диковин, она в скором времени и разрешилась от бремени.
На календаре значилось 20 августа 1820 года[561].
Сызнова цыганка родила ему девочку, которую окрестили Саррой.
«Как ангел-утешитель, явилась Сарра на белый свет, — написано в „Биографии Сарры“. — Живыми восторгами приветствовали новорожденную малютку»[562]. (В хронике «Несколько глав из жизни графини Инны» П. Ф. Перфильева заменила это слишком узнаваемое имя на иное — её сестра стала Риммой. «Потом родилась снова дочь, которую назвали Риммою, — пишет Прасковья Фёдоровна, — вследствие предсказания какого-то юродивого, которое совпало будто бы с виденным матерью сном. По предсказанию этому предполагалось, если родится дочь, назвать её Риммою, а сына Вавилом»[563].)
Нам известно, что «Сарра родилась под тяжким бременем ужасных болезненных припадков», почти год жизнь младенца висела на волоске, однако родителям и лекарям всё-таки удалось выходить этот «милый цветок».
В каждодневных заботах о дочери Американец не забыл и о другом своём обете.
Как-то раз Дуняша Тугаева узнала, что её полюбовник учудил так учудил: он вознамерился жениться на ней, «затянуть узел любви на остаток жизни»[564]. Бабьих возражений Фёдор Иванович не потерпел бы, но прекословить его сиятельству она, поражённая, и не пыталась. «Бешеному псу уступи дорогу», — гласит народная мудрость. Да и каких-либо веских причин для отказа от руки, сердца и титула, предлагаемых любимым человеком, у цыганки, фактически порвавшей с табором, не было.
И душой, и разумом, всем существом своим Дуняша, безумно ревновавшая Американца все эти годы, возликовала и горячо одобрила феерическое решение графа.
Храм священномученика Власия был под боком, в Старой Конюшенной. Там, согласно справке, выданной позднее из Московской духовной консистории, 10 января 1821 года граф Фёдор Толстой и «венчался с московской мешанкой Евдокией Тугаевой»[565]. «Церковь освятила горячую, неизменную любовь: Толстой, презрев предрассудок света, отдал справедливость душе пламенной, высокой — он женился», — сказано в «Биографии Сарры»[566].
По воспоминаниям П. Ф. Перфильевой, граф Фёдор заказал себе к знаменательному дню «особого фасону венчальное кольцо»[567].
О «предрассудке света» автор «Биографии» упомянул вовсе не случайно. Очередная выходка неугомонного Американца шокировала родовитых москвичей. Если сожительство с цыганкой обществом допускалось, то женитьба на певичке выглядела уже нонсенсом, поступком во всех отношениях неприличным, оскорбительным для благородного сословия. И сословие, фыркнув, мигом дало понять графу Фёдору Толстому, в какое положение он поставил себя.
Лев Николаевич Толстой, общавшийся с Авдотьей Максимовной и её дочерью Прасковьей (зачастую казавшейся писателю «дурищей», «чучелом»[568]), рассказывал с их слов, что, «обвенчавшись, Ф<ёдор> И<ванович> поехал вместе со своей молодой женой с визитами во все знакомые ему дома. В некоторых чванных семьях, где раньше, несмотря на его порочную жизнь, его холостого охотно принимали, теперь, когда он приехал с женой-цыганкой, его не приняли. Тогда он, как человек самолюбивый и с чувством собственного достоинства, никогда больше к этим знакомым не ездил»[569].
561
Считается за аксиому и кочует из книги в книгу, что Сарра Толстая родилась якобы в 1821 году. В доказательство этого иногда приводится надпись на надгробном памятнике Толстым на московском Ваганьковском кладбище. (А ведь он был воздвигнут лишь в конце 1880-х годов, после смерти П. Ф. Перфильевой.) На памятнике, среди прочего, выбито: «Тут же положено тело дочери его (Ф. И. Толстого. — М. Ф.) девицы графини Сарры Феодоровны Толстой, скончавшейся 23 апреля 1838-го на 17 году в 11 часов утра». Однако апелляция исследователей и писателей к данному источнику неубедительна: лица, распоряжавшиеся созданием и установкой фамильного монумента, как выясняется, не знали доподлинно не только возраста бедной девушки, но и дня (!) и часа её кончины.
В «Биографии Сарры» сказано однозначно: «Девица гр<афиня> С<арра> Толстая родилась 1820 года августа 20 числа…» (с. VII). Далее сообщается, что к тому моменту прошло «более года» (с. X) после семейной трагедии — смерти четырёх дочерей графа Фёдора. Повествуя о летних событиях 1837 года, автор «Биографии» пишет: «20 августа исполнилось Сарре 17-ть лет» (с. LVI). В других местах вскользь замечено, что графиня «не пережила осьмнадцати лет» и «на 18-м году умерла дитятей» (с. XXV, XXX). О празднике, устроенном в 1837 году по случаю семнадцатилетия Сарры, упоминает и переводчик её произведений М. Н. Лихонин (Лихонин М. Предисловие переводчика // Сочинения в стихах и прозе гр<афини> С. Ф. Толстой. Ч. 1. М., 1839. С. LXX–LXXI).
Косвенное подтверждение вышесказанному есть и в переписке графа Фёдора Толстого. Весною 1830 года князь П. А. Вяземский поздравил друга с десятилетием дочери. В ответ на это Американец писал 7 июня, то есть за два с половиной месяца до дня рождения девочки: «Сарре
Словом, Сарра Толстая появилась на свет
567
PC. 1878. № 12. С. 718. Позднее точно такое же кольцо («по образцу») сделал себе приятель графа Фёдора, Пётр Александрович Нащокин.