Варлам Шаламов. Собрание сочинений в шести томах. Том первый. Рассказы 30-х годов. Колымские рассказы. Левый берег. Артист лопаты
Правда Шаламова — на все времена
Это собрание сочинений — памятник мужественной и многострадальной жизни Варлама Тихоновича. В его жизни едва наберется 30 лет, прожитых в «нормальных условиях», — 10 лет детства («1918 год был годом краха нашей семьи») и 20 лет после реабилитации. С 1956 года до 1977 года — обострения его болезни (если считать нормальным, что его прозу не печатали). Но сам он в рассказе писал: «Я никогда не был вольным, я всегда был свободным во все взрослые годы моей жизни» («Необращенный»).
Он жил глубокой внутренней жизнью, где сожителем и соавтором его был целый мир.
Внятен ему был голос цветка и камня, прошлого и будущего, человеческого сердца и далекой звезды, быть может, окончившей свой век гигантским алмазом.
При таком необъятно глубоком восприятии мира и 30 лет вмещают не только память о трагедии государственного насилия, о войнах, лагерях и бесправии, о человеческой жизни и смерти, но и о бесстрашии, о славе и делах людей, подобных Фритьофу Нансену или Эрнесто Че Геваре.
Его внутренний, свободный от всех ограничений — политических, литературных, клановых, житейских — мир (исключительно редкий случай!) и отразился на страницах его гениальной прозы, его стихов, а глубже и доступнее для читателя он становится благодаря воспоминаниям, записным книжкам, письмам, эссе, где творческий поиск писателя раскрыт с исповедальной откровенностью.
Кратким послесловием составителя сопровожден каждый раздел собрания сочинений. Содержание прозы и стихотворений, адресованное автором прямо сердцу и разуму читателя, не нуждается в посредниках. Оно нуждается в исследователях, тончайшем интеллектуальном препарировании в поисках потаенных смыслов, связей, символов, метафор, подтекста и контекста.
То, что читатель почувствует, исследователь извлечет вполне сознательно в меру своих возможностей. Шаламову же важнее было сердечное сочувствие читателя. Он подарил мне книгу Антуана де Сент-Экзюпери, подчеркнув его слова «Зряче только сердце».
Век, прошедший с рождения В. Т. Шаламова, увы, только подтвердил его пессимистический прогноз о жестокости несправедливых войн, не встречающих сопротивления, о криминализации общества, о кризисе гуманизма. Только бесстрашно и бескомпромиссно сказанная правда, облеченная в страстное художественное слово, оставляет надежду на спасение человечества.
И. Сиротинская
Рассказы 30-х годов[1]
Ганс
— Это не перелом, а вывих... Позвольте. Вот так... Мерзавцы... Через 10 минут боль утихает... Я врач, видите ли, из оказавшихся неугодными... Позвольте почистить ваше пальто... Хамы... напасть на женщину... Сумочка цела. Прекрасно.
— Если бы не вы... но у вас на руке кровь. Вот платок.
— Это их кровь, позвольте мне проводить вас. Девушка одна в чужой стране. Мой долг. Соотечественница...
— Вы.
— Да, за шлагбаум. Еще зимой. Я не подхожу фюреру. Три неосторожных слова. Недостаточно громко крикнул «Хайль»... Оставалось подвязать лыжи. Горные тропы... И я здесь... Один, как и вы.
— Не провожайте дальше. Благодарю.
— Я оставлю платок себе. Это будет моей наградой.
— Вашу руку.
— Ганс Эдельберг.
— Маргарет Рау. Прощайте.
— Вы? Боже мой, разве мог я не узнать вас. Вы не рассердитесь, если я пройду с вами... До угла. Я хочу показать вам город. Я здесь раньше вас. Это старина. Черепичные крыши, лучшее масло в мире. Масло для богачей. Страна, у которой нет армии.
В том домике жил старик Андерсен. Мой тезка. Вы помните сказку о Снежной королеве? Дьявол разбил зеркало, и осколки попали в глаза людей. Люди видят мир по-разному...
— Надо вынуть эти осколки.
— Я врач, но не глазной хирург.
— Для этого не надо быть хирургом.
— Вы похожи на Снежную королеву, Маргарет.
— Кельнер, еще кружку. Пошлите мне цветочницу. Небольшой букет. Дешевых, понимаете. Да, да, той самой даме. Белокурой, за угловым столом.
— Мой скромный подарок рассердил вас? Это — жалкий букетик, но я не могу покупать этих роскошных пьяных цветов, перевязанных муаровой лентой. Я эмигрант. Простите меня, Маргарет. Скажите мне, чтобы я ушел. Я исчезну. Я буду грузить уголь в Аргентине, возить тачки в бразильских рудниках, завинчивать гайки в Детройте, словом, буду работать там, куда забросит меня судьба. Но ночуя в грязной конуре, на нарах, по которым ползают клопы и вши, я буду помнить вас, видеть вас, Маргарет.
1
Очерки и статьи В. Шаламова публикуются не полностью. Ниже их библиография приводится за 1933–1937 гг. — годы между двумя арестами Шаламова. Публикуются очерки и рассказы, которым В. Т. Шаламов придавал серьезное значение.