— Эльвира Васильевна.
— Где она сейчас?
— На работе.
Старуха явно была в полном порядке. Но если дьявола Люсин еще хоть как-то мог принять, то со змеем огненным мириться решительно не хотел.
— У вас что-нибудь похитили?
— Ларец.
— Какой?
— Марии Медичи, старинный.
— Кто похитил?
— И как это выглядело? Кого вы увидели, раскрыв дверь?
— Слугу.
— Одного слугу?
— Да.
— А где же был дьявол?
— В мешке.
«Хорош дьявол! Впрочем, кузнец Вакула тоже, по-моему, таскал чертей в мешках».
— Значит, вы открыли дверь и увидели здорового мужика, хромого, рыжего, как потемневшая медная проволока, и с бельмом на левом глазу. Так?
— Да.
— В руках он держал мешок?
— Да.
— А в мешке сидел дьявол?
— Да.
— Откуда вы об этом узнали? Кто вам сказал, что в мешке дьявол?
— Никто.
— Тогда почему вы говорите, что дьявол был в мешке?
— Он достал его из мешка.
— Кто — он? Слуга?
— Да.
— Сразу взял и достал?
— Не сразу. Потом.
— Значит, в тот момент, когда вы открыли дверь, вам не было точно известно, кто сидит в мешке?
— Я догадывалась.
— Догадывались? Почему же?
— Он обещал показать мне диавола.
— Слуга?
— Когда?
— На той неделе.
— При каких обстоятельствах?
— Пришел ко мне.
— В гости?
— Да.
— Выходит, что вы знали его еще раньше, раз пригласили в гости?
— Не приглашала, сам пришел.
— Ага, понятно. Слуга дьявола пришел незванным. И как же он вам отрекомендовался?
— Посланец.
— Какой такой посланец?
— Посланец хозяина ларца.
— Он сказал вам, что послан владельцем того самого ларца Марии Медичи, который у вас похитили?
— Да.
— Разве не вы хозяйка ларца?
— Я — хранительница.
— Кто же завещал вам хранить его?
— Отец.
— И до каких пор?
— До посланца.
— Посланцем должен был быть именно тот хромой и рыжий?
— Нет. Прийти мог любой.
— Как же вы узнали, что именно он и есть посланец? Поверили на слово?
— Знак был.
— Какой еще знак?
— Фигурка с ожерелья.
— С какого ожерелья?
— Египетского. В шкатулке, у зеркала.
Люсин подошел к трюмо, раскрыл шкатулку и, порывшись там, вытащил знаменитое ожерелье из фигурок синего фаянса, в точности похожих на ту, что лежала тогда в чемодане у пропавшего иностранца.
— Отсюда фигурка? — спросил Люсин, возвратившись с ожерельем.
— Ладно, допустим… Вы что же, должны были отдать этот ларец посланцу?
— Нет. Не знаю.
— Отец вам не говорил?
— Жди, говорил, посланца. Он скажет.
— И что сказал посланец?
— Отдай сундук.
— Это было в первое его посещение?
— Да.
— И что же вы?
— Не отдала.
— Почему?
— Жалко было.
«Весьма резонно! Очень даже убедительно».
— Как же прореагировал посланец?
— Велел отдать.
— В каких выражениях?
— Смертью грозил от имени самого Князя Тьмы.
— Дьявола то есть?
— Да.
— И вы что?
— Сказала, что только диаволу и отдам.
— Но вам же велено было слушаться посланца?
— То было давно.
— Это не аргумент.
— А если посланец поддельный? Вдруг он украл тайну?
— Понятно… Ну и как он прореагировал на ваш отказ?
— Опять пригрозил. Придет через неделю, сказал, с ним.
— С дьяволом, значит?
— Да.
— И когда он пришел, вы сразу догадались, что в мешке дьявол?
— Да.
— Теперь все понятно, Вера Фабиановна, все понятно. Вы верующая?
— Не знаю.
— В Бога-то верите?
— Не знаю.
— А в дьявола?
— Верю.
— Почему?
— Видела.
— Вы это про змея огненного?
— Да.
— А гадание ваше, Вера Фабиановна, оно от кого? От дьявола или же от Бога?
— От мудрости.
— От какой же это мудрости?
— Цыганской, египетской…
— Вы, случайно, на тароте не гадаете?
— Нет тарота.
— Если бы был, гадали?
— Да. Книга у меня есть.
— О гадании на тароте?
— Да.
— Вам никто не обещал достать тарот?
— Нет.
«Очевидно, исподволь готовился. Все, все про старуху знал, до самых мелочей… Не надеялся, что так просто отдаст она свое сокровище. Только зачем же он с угроз начал? Почему сразу смертью стал грозить? Или это уже самодеятельность пособника, слуги этого хромого, с бельмом?.. Почему тарот под конец приберег опять же?..