Варя отмахнулась: «Отстань». Глядь: папа и мама по бокам ее сидят.
— Папочка, и ты? И ты, мамочка, с нами?
— Да, — сказали они, — мы только до станции…
— Варька, крепче держись! Держись!
Чувствует Варя — несутся они по воздуху, высоко-высоко, наравне с птицами.
— Ах, Мишенька! Я сорвусь, — шепчет она и видит, как зеленым ковром легли под ней поля с лесами, с речками, деревни видит, города, много городов.
— Лесникова! — вдруг услыхала она голос учителя географии и вся замерла. — Слушайте, Лесникова, покажите мне, где Казань, где Москва… Назовите мне эту реку.
Оглянулась Варя, — учитель в подзорную трубу смотрит вниз, а рукой какое-то колесцо переводит.
— Ну? — А она, Варя Лесникова, фартучек свой быстро-быстро перебирает, думает: «Господи, дай бог сон… сон… Нет, не сон».
— Я… я не подготовилась…
— Спускай! Садись! Легче! — командует Миша, и шар их плавно приник к только что сжатым нивам.
Варя, сильно вздрогнув, спрыгнула на землю и сразу догадалась, что про учителя географии был сон. И все трое — Миша, Степа и она — побежали к тому месту, где радостно играла музыка.
Быстрей и быстрей несутся они, схватившись за руки, а впереди и с боков бегут солдаты, скачет конница, и все кричат звонкими голосами:
— Вперед! Вперед!
Ярко солнце светит, гудит земля от топота.
— Поспешай, чадо! — знакомый слышит Варя голос.
То батюшка, отец Сергий, бежит с крестом возле нее и, улыбаясь, осеняет ее благословением. А вдали по полосе няня торопится, машет Варе рукой:
— Варечка, не отставай, дитятко, не отставай!
А сама на бегу то упадет, то поднимается.
— Вперед! Вперед! — со всех сторон льется клич.
И уже все поле покрыто воинством, знамена реют в воздухе, ядреная песня звенит, на белых конях генералы мчатся.
— Победа! Победа!
Пушки, должно быть, грянули, колокола залились, все ликует, движется.
— Нянечка! — кричит Варя и машет ей голубым флагом… — Нянечка! Ура!
И все поле, весь лес, весь воздух загудели от этого крика:
— Ура! Ура! — перекатывалось и дрожало от земли до неба.
— Левей, левей! — кричит батюшка, отец Сергий.
И няня:
— Сюда, Варенька, за мной, к Прохору… Эвот Прохор-то…
И вот отбились они от воинства, повернули влево, к лесу, а воинство, вместе с Мишей и Степой, все удаляясь, все замолкая, уходило, расплывалось и скрылось за синими туманами.
Вот видит Варя: русские солдаты с ружьями стоят.
— Прохор! Дядя Прохор! — вскрикнула Варя и только хотела броситься к нему, как отец Сергий строго погрозил ей пальцем и сказал:
— Нельзя… Не подобает… — а сам вынул из-под рясы три Вариных пакетика и передал солдатам.
Пока солдаты развязывали веревочки, пока читали Варины записки, видит Варя: против каждого русского солдата по два вражьих воина стоят. Лицом угрюмые, усатые, на ружья руками уперлись. А за ними, тут же, сидят, пригорюнившись, вражьи женщины, возле женщин вражьи дети играют, на руки просятся, к старикам льнут.
Вдруг наши солдаты, и Прохор с ними, крикнули:
— Колоть, что ли? Эй, Варя! Вот тут в записочках…
Вся в страхе взглянула Варя на вражьих женщин, на детей, на стариков: сердце ее замерло, остановилось. Она приникла лицом к земле и, горько плача, застонала:
— Ой, ой! Не убивайте!
И поднялось враз великое смятенье, шум стал особый, будто огромные крылья, уносясь, секли воздух, будто под взмахом мимолетной бури зашуршал, звеня, камыш.
А Варя все плакала, плакала, боясь оторвать от сырой земли голову и открыть глаза.
— Ну, вставай… Что лежишь, — говорит над ней няня, — чего стонешь?
И приподнимает ее с земли.
Открыла Варя глаза, очнулась.
— Нянечка… Дорогая моя нянечка… Сон-то какой я видела.
И вся прильнула к рыхлому, с запахом лекарств, телу няни.
Шторы опущены… В комнате полумрак.
Наскоро умывшись и поцеловав в морду рыжего кота, Варя вышла в столовую, где папа, сидя за стаканом чаю, читал газету. Увидев Варю, он, улыбаясь, ласково забрюзжал:
— Ну-ка, ну-ка, засонюшка, поди-ка сюда, поди: я тебя за левое ушко…
И, притянув к себе дочь, поцеловал ее в голубой бант на голове.
— Ну, садись, пей чай… Закуси.
— Некогда, папочка… Я опоздала… Ой, папочка, я закон не подготовила, задачку не решила… А где мама? Спит? А знаешь, папочка, сон-то какой я видела…
Так тараторя своим серебряным голосом, Варя на ходу проглотила стакан молока и побежала в гимназию.