У стола, пригорюнившись, сидела женщина и караулила заплаканными, в синяках, глазами своего загулявшего мужа. Федор Петрович взглянул на нее, и было повеселевшая душа его вновь померкла. Ему вспомнилась Катерина Ивановна, она вот так же хаживала по кабакам, охраняя его, пьяного и задирчивого. Вспомнилось, как однажды утром, после угарной ночи, Катерина Ивановна молча подала ему клок своих волос с запекшейся на них лепешкой крови и так же молча отошла, утирая фартуком покатившиеся слезы. И многое другое, такое же мрачное, вспомнилось в эту минуту Федору Петровичу. Он крепко потер ладонью вспотевший лоб и, шумно вздохнув, задумался.
— Кум, да чего ты? Выпей!..
— Кто, я? — растерянно отозвался Федор Петрович. — Нет, подожду.
— Зря!.. Это ты, кум, зря… Пей, да дело разумей…
— Да выкушайте, Федор Петрович… Позвольте вас с шапочкой поздравить, — прохрипел скорняк и похлопал Федора Петровича по плечу. — Отечественная… с грибочком-с…
Федор Петрович сглотнул слюну и со страхом почувствовал, как вдруг засосало под ложечкой. Он крепко стиснул зубы и едва мог дождаться, когда его вновь попотчуют.
— Нет, не буду… Боюсь… — сказал он дрожащим голосом, когда кум, кланяясь и упрашивая, поднес к самым его губам рюмку.
В это время, как на грех, грянул «Камаринский», кто-то вприсядку бросился, присвистывая и дробно стуча каблуками.
— Гуляй!.. Рработай!.. Шире-бери!..
Федор Петрович испуганно схватил за рукав свою правую руку, но она властно протянулась к рюмке и выплеснула водку в жадно раскрывшийся хозяйский рот.
Федор Петрович чуть не упал со стула, так его всего передернуло и повело.
— Ха-ха!.. Молодец!.. Ай да кум!.. Эй, парень! Дай-ка на троих графинчик… Ну, махом!..
Не с четырех рюмок захмелел Федор Петрович. Опьянили его речи Захара Иваныча.
— Ты мне поверь!.. А на кума наплюй!.. Его дело — квашня… Так или не так? А-а-а!.. то-то вот и есть…
— Нет, товарищ, стой, — тряс бородой кум. — Ежели, к примеру, хоша я со временем булочник, а в шапке и я понимать должон.
— Кто ты? Тьфу! Вот твое понятие… На-ка, выкушай… А я вот тебе докажу… Да!.. И больше никаких!..
— Погодите, позвольте… — пробовал вмешаться раскрасневшийся Федор Петрович.
— Ничего не позволю!.. тыщу, и больше никаких… — выкатывая глаза, старался Захар Иваныч. — Завтра же пришлю покупателя… Ей-богу, пришлю!.. С башкой оторвут, а не то что… Ха, да эту шапку еще не всякому губернатору носить!..
Когда графинчик был допит, матерой Захар Иваныч схватил в охапку щуплого Федора Петровича и потащил к буфету:
— Ежели желаешь угостить, идем… Желаешь, нет?
— Желаю, всех угощу… Пей! — бормотал Федор Петрович, волоча ноги.
— Стой, держись! — скомандовал Захар Иваныч. — Где буфетчик? Подать сюда буфетчика… Эй, Костя! Костянтин Палыч, будь друг, уважь… Что будем требовать — давай… На сто рублей — давай.
— В чем дело? — мотнулась за стойкой лысая, круглая, как каравай с изюмом, голова буфетчика.
— Можешь ты дать этому человеку сто монет? А? В долг чтобы, на всю компанию, а?
— Нет…
— Дурак!.. Да у этого человека тысячи… Федор Иваныч! Иван Федорыч! Профессор!.. Плюнь ему в маковку… Я тебе своих дам. На, бери без счету!..
Федор Петрович сунул в протянутый бумажник руку и, пьяно хохоча, завопил:
— Шан-панскава!!
Как коршунье, слетелись прихлебатели, сдвинули три стола, и началась попойка.
— Уткин! Какого черта! Э, Уткин! Требовай коньяку полдюжины! — кричали пьяные чужие рты.
— Коньяку! Жива-а-а! — командовал Федор Петрович, что есть силы колотя в ладоши.
— Ребята! Черти! — ерошил он на себе волосы. — Ха-ха!.. Нет, врешь, купец, — кричу я ему, — подай мою шапку! Он у меня, ребята, и присел… «Профессор, — говорит… — господин профессор, помилуйте…»
— Ха-ха-ха!.. — вторили горластые рты.
— Скорняк я или не скорняк? — перегибаясь через стол и стуча кулаками в грудь, орал Захар Иваныч, вопрошая булочника. — Скорняк я али бык?
Но булочник мирно спал, чавкал во сне губами и неистово храпел.
— Я директору в пять тысяч мех подбираю… Убей меня бог — не вру!.. А шапку я ему всучу. Вот подохнуть — всучу!
— Урра! Товарищи! За шапку!.. Урра!! — размахивая стаканом, кричал Федор Петрович.
— Урррра-а-а!!
— Товарищи! Черти!.. За камчатского бобра!.. Урра!..
— Уррра!!
— Капусты!.. Квасу!..
— Шанпа-анска-ава!..
Катерина Ивановна вернулась домой поздно.
Она не удивилась, что мужа нет: может быть, в гости ушел, может — к заказчику.