Рис. 36. График «первичного фонда информации» C(t) и график «уцелевшего фонда информации» (то есть текстов, сохранившихся до эпохи M) делают всплески практически одновременно.
Рис. 37. Графики уцелевших фондов информации делают всплески примерно там же, где и график первичного фонда C(t). Функции объемов летописей X и Y делают всплески примерно в тех же точках, где и графики объема информации, уцелевшей до их времени.
Попробуем теперь перевести одну из летописей на чужой язык, переведя заодно и личные прозвания (чтобы иноземный читатель понимал, какой смысл имеют имена и прозвища Святослав или Федор, Грозный или Тишайший), снабдим летопись вместо прежнего иным, чуждым ей отсчетом лет. Станет ли эта хроника полностью неузнаваемой? Почти, но не совсем: расположение лет, которым уделено больше места, чем остальным, останется прежним. Это и будет тот признак, по которому ее можно опознать. Весьма похоже на главный прием дендрохронологии, столь почитаемой историками: исследовать ширину годичных колец на распиле древнего бревна.
Воспользуемся же и мы этой возможностью. Возьмем все тексты хроники, которыми располагаем, — и те, которые говорят о хорошо знакомых событиях и людях и привязаны к единой хронологической шкале, и те, в которых имена незнакомы, а хронология не расшифрована, — и разобьем каждую хронику на одинаковые «главы» (заранее задавшись их длиной: год, или 5, или 10 лет, как удобнее). Подсчитаем, сколько текста приходится на каждую «главу». Теперь любую хронику можно изобразить в виде графика, где по горизонтали будут расположены по порядку «главы», то есть одинаковые отрезки времени, а по вертикали — объем текста каждой «главы». Такой график — своеобразный «портрет» хроники, ее «дендрологического распила». Но и сама хроника, как мы знаем, — это «портрет» событий, происшедших когда-то, в какой-то отрезок времени, в каком-то царстве-государстве. И мы уже знаем, что даже многоступенчатое переписывание хроник и объединение их в «Истории» хотя и искажает получившийся на графике «портрет» событий, но не так уж сильно. Пусть даже мы не знаем, в какой стране и когда происходят события данной конкретной хроники, — взаимное сличение «портретов» хроник поможет найти ответ (рис. 38, 39).
Рис. 38. Графики объемов зависимых летописей X и Y, то есть говорящих примерно об одной и той же эпохе, делают всплески практически одновременно. Однако величины всплесков могут быть существенно различными. (Vol здесь обозначает объем).
Рис. 39. Графики объемов независимых летописей X и Y, то есть говорящих о существенно разных эпохах, делают всплески в разных точках (после совмещения отрезков времени (А, В) и (С, D)).
Главная примета здесь — максимумы (всплески) на графике. Они могут становиться выше или ниже в различных хрониках, говорящих об одном и том же, но взаимное положение их должно быть одинаково. Именно то, насколько точно совпадают точки максимумов при наложении друг на друга двух различных графиков, и называется здесь корреляцией (то есть взаимозависимостью). Высокий уровень корреляции — значит, точки всплесков действительно совпадают, значит, рассматриваемые две хроники говорят об одном и том же (и за это они называются «зависимой парой текстов»), низкий уровень корреляции — графики и хроники чужие друг другу («независимая пара»).
Однако нужно учитывать, конечно, и «обрыв пленки», когда несколько страниц из какой-нибудь хроники утеряны и в результате один максимум исчез (или даже несколько подряд); нужно учесть и такую возможность, когда отсчет лет в хронике не может подсказать нам, что утрачен какой-то кусок истории. Допустим, все даты в ней приведены по годам царствования очередного монарха и рукой какого-то злоумышленника все страницы, говорящие про одно из царствований, вырваны; в этом случае мы попросту не заметим пробела.
Поэтому сличение графиков — «портретов» хроник — нужно вести не на глаз, а поручить все той же ЭВМ, вооружив ее такими формулами для оценки совпадений, в которых учитываются и провалы подобного рода (рис. 40, 41).
Рис. 40. График объемов глав хроники в зависимости от описываемого года t. По горизонтальной оси отложены годы в хронологическом порядке; по вертикальной — объемы глав (фрагментов) хроники, описывающих какой-либо конкретный год.
Рис. 41. Так выглядят графики объемов двух разных хроник, описывающих одну и ту же эпоху истории одной и той же страны. Несмотря на различие объемов описаний того или иного года, максимумы (всплески) на обоих графиках возникают почти одновременно.
Этот метод был проверен на десятках пар хроник (и заведомо говорящих об одном и том же, и заведомо различных) и показал высокую точность. Применяется он, как ясно из описания, для отыскания текстов, описывающих одни и те же события.
Есть и варианты метода, тоже достаточно точные: например, подсчитывать не объем текста в «главе», а количество упомянутых там личных имен. Это хорошо помогает в тех случаях, когда автор хроники привержен многословию, к месту и не к месту пускаясь в «лирические отступления».
Старинные хроники могут упоминать или не упоминать о пожарах и наводнениях, голоде и других народных бедствиях, но все они совершенно неуклонно, подробно повествуют о сильных мира сего, старательно сообщая, когда воцарился и когда умер или был свергнут тот или иной правитель. В самых кратких хрониках вообще ничего другого и не остается, только годы правлений фараонов или королей, одного за другим. На первый взгляд такие хроники предельно скучны и однообразны, и извлечь из них ничего иного нельзя, кроме как отыскивать знакомые имена и, если эти знакомые короли (или фараоны) уже получили «прописку» на общей хронологической шкале, отсчитывать от них годы правления и всех остальных правителей. Скорее всего, именно так и поступали средневековые хронисты; при этом хронологическая шкала, вполне естественно, трещала по швам и неуклонно растягивалась, если вдруг требовалось «втиснуть» десяток-другой неожиданно возникших королей или фараонов — между двумя уже знакомыми.
Однако: скучны? — да, конечно. Однообразны? — ни в коем случае! Лишь на наш, на человеческий взгляд, длинная цепочка чисел однообразна. На самом же деле это иллюзорное «однообразие», вроде книги на незнакомом языке. Точно так же, как человек, знающий тот язык, раскрыв книгу, может сказать: «Автор занимается плагиатом! Вот это место он списал у такого-то!» Так и ЭВМ, сопоставляя длинные цепочки чисел, может распознать «списывание», если где-то оно произошло.
Если говорить предельно упрощенно, любой текст-хронику мы можем превратить в цепочку чисел — длительностей правления королей, одного за другим. Могут попадаться там, конечно, и годы междуцарствий и смут, и годы чужеземных завоеваний, когда и короля-то своего не было, — их тоже включим в цепочку, соответственно пометив эти числа. Дальше дело за ЭВМ: сравнивать.
На самом деле, конечно, все не так просто. Чтобы успешно применить этот метод, нужно вначале решить немало «технических» проблем. Вот, скажем, относительно простой вопрос: как быть с соправителями? Например: Петр Первый и сестра его Софья стали соправителями одновременно, вместе; через несколько лет Петру удалось свергнуть ее и остаться на престоле одному. История полна подобными событиями. Как быть с Софьей: вообще не упоминать в этой цепочке чисел? Или поместить ее там впереди Петра (соответственно сократив его правление)? Другая проблема: в одной хронике может называться воцарением формальный, в другой — фактический момент восшествия на престол. Допустим, некий король Густав III был коронован в возрасте 4 лет, после смерти отца. Фактически правил за него регент, который к власти постепенно привык и приглядывался, как бы самому стать королем. Густав, достигнув 14 лет, сумел привлечь на свою сторону гвардию и устроил дворцовый переворот, предав регента казни. И правил он в итоге по одним хроникам 7, по другим — 17 лет (рис. 42–44).