Опекун*
Такое диво в кои веки:
Совсем на днях сановник некий
Сиротский посетил приют.
«Великолепно! Превосходно!
Ну, прямо рай: тепло, уют…
Детишки – ангелы. А честь как отдают!
И маршируют?»
«Как угодно, –
По отделеньям и повзводно…»
«Быть может, „Славься“ пропоют?
Восторг! Божественно! И этому виновник?..»
Смотритель дал ответ: «Я-с и моя жена».
«За все вам русское мерси! – изрек сановник. –
Такая именно нам школа и нужна,
С патриотической основой.
Я очень ваш почин ценю.
Я доложу о вас… Я в долг себе вменю…
А здесь – столовая? Доволен и столовой.
Позвольте мне меню.
Как?! – вдруг вскипел наш гость. – Молочный
суп… Жаркое…
И это… это – в пост!
Черт знает, что такое!»
«Ваш-сясь! Питание… Малютки… Хилый рост…
Из бедноты сиротки…
Родные померли все больше от чахотки…
Врачи…»
«Врачи нахально врут!
Не допущу потворства!
С поста не мрут,
А мрут – с обжорства!»
* * *
«Ведь этакий вандал!» –
Иной читатель скажет гневно.
А я б опекуна такого оправдал:
Ведь он от голоду ни разу не страдал,
А от обжорства – ежедневно!
Гастроном*
«Как звать тебя?»
«Памфил Босой».
«Подумать, гастроном какой тут объявился!»
Заводчик так рабочему дивился:
Бедняга-гастроном гнилою колбасой
Давился.
«Знать, заработки хороши?» –
Хозяин вымолвил ехидно.
«Куда! – вздохнул Памфил. – Гроши!»
«Гроши? Оно и видно.
Где мастер?»
«Здесь!»
«Пиши…
За лишний жир… вот этому вот… графу…
Целковый штрафу!»
* * *
Пожалуй, скажет кто: «Ну, мыслима ль когда,
Хоть и в хозяине, такая подлость, друже?
Так не бывает!»
Господа,
Бывает так, – хоть, правда, не всегда:
По большей части – хуже!
Лицедеи*
Недавно случай был с Барбосом:
Томила пса жара,
Так средь двора
Клевал он носом.
А не заснуть никак! Усевшись на тыну,
Сорока-стрекотуха
Мешала сну.
«Ой, натрещала ухо…
И принесло же сатану!
Чай, больше места нет?.. Послушай-ка, болтуха:
Уж ты б… таё…
Недалеко до лесу…
Летела б ты, ей-богу, к бесу!»
Сорока же – свое:
То сядет, то привскочит,
Слюною глазки мочит,
Псу жалобно стрекочет:
«Голубчик, не озорь!
Ведь у меня, гляди, какая хворь:
Я так измаялась, устала, –
Пить-есть почти что перестала, –
Вся измытарилась и сердцем и душой,
Скорбя о братии меньшой!
И ко всему щеку раздуло… вспухли губы…
Ох, смертушка! Нет сил терпеть зубную боль!»
«Щека и губы… Тьфу! – рычит Барбос. –
Позволь,
Трещотка чертова, кому бы
Врала ты, да не мне.
Где ж видано, в какой стране, –
Уж разве что во сне, –
Чтоб у сороки были… зубы?!»