* * *
На ниве брошенной, среди камней и терний,
Не прерывая борозды,
Друзья, работайте от утренней звезды –
И до вечерней!
Ваш мирный подвиг свят и нет его безмерней.
Под грохот пушечный, в бою, в огне, в аду
Я думаю о вас, чей путь простерся в вечность.
Привет мой пахарям, борцам за человечность!
Привет мой мирному – культурному труду!
В церкви*
Сысой Сысоич, туз-лабазник,
Бояся упустить из рук барыш большой,
Перед иконою престольной в светлый праздник
Скорбел душой:
«Услышь мя, господи! – с сияющей иконы
Сысоич не сводил умильно-влажных глаз. –
Пусть наживает там, кто хочет, миллионы,
А для меня барыш в сто тысяч… в самый раз…
Всю жизнь свою потом я стал бы… по закону…»
Сысоич глянул вбок, – ан возле богача
Бедняк портной, Аким Перфильев, на икону
То ж зенки выпялил, молитвенно шепча:
«Пошли мне, господи, в заказчиках удачу…
Последние достатки трачу…
Чтоб обернуться мне с детишками, с женой,
С меня довольно четвертной…»
Купчина к бедняку прижался тут вплотную,
От злости став белей стены:
«Слышь? Лучше замолчи!.. На, сволочь, четвертную
И не сбивай мне зря цены!»
1915
«Предусмотренные»*
За 1914 год мин. вн. дел получило от штрафов и административных взысканий 1 186 274 рубля. Печать дала 194 760 р. По смете на 1916 г. предполагается получить штрафов на 1 200 000 р.
Много, много их, «злодеев»:
Сам М. Горький, Л. Андреев,
Короленко, – кто еще там? –
Все стоят под «общим счетом»
В черной рубрике прихода
«Сметы будущего года»,
И пигмеи и гиганты,
Все грядущие таланты,
С новизною, с левизною,
«Предусмотрены казною».
Плод святого озаренья,
Гениальные творенья,
Коих нет еще и в плане,
«Предусмотрены заране».
Публицист, в статье задорной
Ты идешь дорогой торной!
Я, сатирик, в басне, в сказке
Подчинен чужой указке
И живу на белом свете –
«Предусмотренный по смете»!
Куплетисты*
На сияющей эстраде
В Петербурге – виноват –
В дивном граде Петрограде
Пел нам нежно бюрократ:
«Знаем, знаем с давних пор мы,
Ох, как нам нужны реформы,
Но… всему же свой черед:
Успокойтесь наперед!»
Было худо, стало хуже.
Миновало десять лет, –
Бюрократ на тему ту же
Декламирует куплет:
«Входит жизнь в иные нормы.
Ох, как нам нужны реформы,
Но… позвольте погодить:
Дайте немца победить».
Что нам делать с куплетистом?
Отвечать, как прежде, свистом?
Но в тяжелый час потерь
Не до свиста нам теперь.
Куплетист (пусть он с талантом]
Нас избитым «вариантом»
В изумленье не поверг.
Знаем: если ждать упорно,
И упорно, и покорно,
То получим все бесспорно…
«После дождика в четверг».
Щегол*
«Ну, как твои дела-делишки?» –
Сбивая лед с еловой шишки,
Клёст обратился к снегирю.
«Благодарю!
Когда бы не попал к дрозду на именины
Да не поел вчера рябины,
Подох бы с голоду!»
«Эх-ма!
Признаться, выдалась зима!..
Гляди, с овсянкой к нам летит, никак, чечетка?
Здорово, тетка!
Садись, овсяночка! Откудова, кума?»
«Да вот летала к свиристелю;
Хворает, бедненький, которую неделю:
Всего трясет, не пьет, не ест.
Прибился из далеких мест,
Промерз на вологодской стуже,
Искал тепла у нас – ан тут еще похуже.
Да без родных, да без семьи!..»
«Щигли-щигли! Пюи-пюи!»
Перемахнул на ель щегол с чертополоха:
«Кому там как, а мне не плохо!»
«В каких местах?» – вопрос овсянка задала.
«Уже ль не знаешь? Вот дела! –
Щегол придвинулся к соседке. –
Зашла бы, что ли… на часок…
Поговорить… попеть… прочистить голосок!..
Я тут поблизости… живу по-барски… в клетке».
«Так это ты и есть?!
Весьма наслышаны! Благодарим за честь! –
Овсянка молвила задорно. –
Возможно, про тебя наслышались мы врак:
И плут и фокусник… Но вот, что ты – дурак,
Так это уж бесспорно!»