— Она меня любит? — Он свирепо рассмеялся. — О, конечно, она уже любит меня как брата. Впрочем, пару раз я по-настоящему возбудился и обнял ее за талию. Даже пытался поцеловать ее однажды, и знаете, что она сказала на это? «Пожалуйста, дорогой, не порти наши прекрасные отношения». Это — султан, но только наоборот. Зельда содержит нечто вроде постоянного мужского гарема, а я просто Броган — семейный слуга, вроде евнуха, верный и бесполый, старый, добрый Броган.
— Не принимайте все так близко к сердцу, — возразил я мягко, — совсем ни к чему обижаться на нее за это. Кроме Зельды, в мире есть миллион других женщин — прекрасных и желанных.
— В этом, черт возьми, и заключается моя трагедия, — пробормотал он. — Нет, нет. Для меня они не существуют. И если вы на мгновение откажетесь от своего самоуверенного превосходства и задумаетесь над этим, Холман, вы поймете почему. Кто в этой стране теперь самый великий символ изощренного секса? Конечно Зельда. Не так ли?
— Вы правы, — неохотно признался я. — Но вы не можете потребовать, чтобы она спала с десятью миллионами парней, которые сделали ее этим символом, верно, дружище?
— Это ни о чем не говорит, — прорычал он, — и вы знаете это. Уже три года я близок к Зельде — более тысячи дней я был ближе к ней, чем кто-либо другой.
Сколько продолжалось ее первое замужество с фон Альсбургом?
— Я не стал бы…
— Я скажу вам. — Голос Брогана звучал убежденно. — Ровно двадцать месяцев. Сколько оно длилось с Рексом Куртни, прежде чем она разрубила брачные узы? Почти год. А с Гарри Тайгом? Меньше шести месяцев! А остальные, включая Хосе Переса и, возможно, вас, — все, с кем она провела хоть немного времени от уикэнда, ну, скажем, самое большее, до трех недель, — они просто не в счет. Так что только я, Ли Броган, знаю ее дольше, чем все вы, паршивые сукины дети, вместе взятые! А она обращается со мной как с братом!
— Может быть, поэтому вы продержались так долго, Броган, — тихо заметил я. — Для Зельды секс — это то, что не может стоять на одном месте, — он перемещается от одного к другому. И то, что вы…
— Нет! — Он неистово замотал головой. — Это совсем не то. Иногда мне кажется, что у меня просто нет того, в чем нуждается такая женщина, как Зельда Роксан. Но потом я прихожу к мысли, что она точно знает о моих чувствах, вот почему ее отказ становится преднамеренным и расчетливым. Вероятно, она получает большой заряд, держа меня все время на конце веревки.
— Вы имеете в виду, что она просто садистка и таким образом получает удовольствие?
Он опять замотал головой:
— Это трудно объяснить. Словно во мне заключена ее самоуверенность в некоем сумасбродном варианте. Пока я нахожусь рядом с вывалившимся языком, она знает, что не потеряла ни одной черты своего губительного очарования, и это придает ей уверенности в себе. Стоит мне уйти, она вся изведется, но, увы, не из-за меня, вы понимаете, о чем я говорю, но из-за того, что вместе со мной она потеряет чертовски много своей самоуверенности.
— Боже! — произнес я голосом, внушающим страх. — Ваши дела действительно плохи, хуже, чем у любого из тех, кого я знаю. Почему бы вам время от времени не устраивать себе уик-энд, и подлиннее. Совсем не сложно найти энергичного компаньона в таком бизнесе, и это может изменить всю вашу дальнейшую перспективу.
— Я знал, что вы не поймете меня, — вяло проговорил он. — Нет других женщин во всем этом проклятом мире, насколько я знаю, Холман. Они просто не интересуют меня больше. Я хочу Зельду, и только ее, и ею я должен обладать, а если нет…
— А если нет? — подтолкнул я.
— Я сойду с ума или сделаю что-нибудь безумное, — прошептал он. — Это разъедает мои внутренности, словно кислота, только еще хуже. Когда я увидел недавно эту слойку с кремом Куртни и этого жирного фон Альсбурга, сидящих здесь вместе, меня подбросило. Подумать только, они оба обладали Зельдой!
— Не хватает еще одного, — весело напомнил я ему. — Третий экс-супруг может появиться с минуты на минуту.
— Этот зануда! — прорычал он. — В некотором роде Гарри Тайг наихудший в этой связке — и ваша заслуга, что вы смогли это вычислить. Я не против того, чтобы выпить, совсем недавно я сам был таким. Но этот заносчивый пьяница, который использует чувства других людей как некондиционный товар, покупаемый по сниженным ценам… — Он внезапно замолчал и снова помотал головой. — Я говорю чертовски много. Простите, Холман.
— Вы становитесь интересным, — заметил я. — Никогда сам не встречал Тайга, но, конечно, много слышал о нем.
— Вы знаете, как говорят на Бродвее, единственным, кто сказал доброе слово о Гарри, была его мать, и это случилось в тот день, когда он покинул дом. — Броган вымученно ухмыльнулся. — Возьмите любого в Голливуде, и он окажется более чистым, чем Гарри с его репутацией.