— Я уже был у него в руках, но он меня не убил; я был пленным, но он не смог меня удержать.
— Я слышал об этом. Ты убил льва — в одиночку и в абсолютной тьме — и с его шкурой ускакал. Да и мне тебя, верно, не удержать, будь ты моим пленником…
Это прозвучало подозрительно, но я спокойно ответил:
— Ты бы не смог меня удержать, да и не представляю, как бы ты меня захватил в плен.
— Господин, нас двести, а вас всего пятеро!
— Хан, не забывай, что два эмира из Франкистана стоят двух сотен беджат!
— Ты слишком горд!
— А ты не вполне гостеприимен. Могу ли я верить всем твоим словам, Хайдар Мирлам?
— Вы мои гости. Хотя я и не знаю имен этих двух людей, можете разделить со мной хлеб и мясо.
Многозначительная ухмылка тронула его губы, а взгляд, брошенный на обоих хаддединов, многое мне сказал. Мохаммеда Эмина по его окладистой посеребренной бороде несложно было узнать…
По знаку хана принесли несколько четырехугольных кожаных скатерок. На них нам подали хлеб, мясо и фиги, а когда мы насытились, предложили табак для трубок, и сам хан поднес огонька. Только сейчас мы могли считаться его гостями, и я дал знак Халефу отвести моего жеребца к остальному табуну. Он выполнил это поручение и занял место рядом с нами.
— Какова же цель ваших странствий? — поинтересовался хан.
— Мы скачем в Багдад, — отвечал я осторожно.
— А мы движемся в Зинну, — заметил он. — Хотите ехать с нами?
— А ты позволишь?
— Я буду рад видеть вас рядом с собой. Поехали, и дай мне твою руку, Кара бен Немей! Мои братья станут твоими братьями, а мои враги — твоими.
Он протянул мне руку, и я пожал ее. Он проделал то же самое со всеми, кто был со мной, и люди искренне радовались тому, что нашли столь неожиданно друга и защитника в лице хана. Позже нам пришлось раскаяться в этих чувствах. Нет, беджат не замышлял зла против нас, однако знакомство с нами собирался использовать в своих корыстных целях.
— Какие племена встретятся нам по дороге в Зинну? — поинтересовался я.
— Здесь ничейная земля, то одно, то другое племя пасет здесь стада, тот, кто сильнее, остается.
— А к какому племени приглашены вы?
— К джиаф.
— Тогда радуйся, ибо джиаф — самые сильные во всей стране. Шейхи Исмаилии, Зенчене, Кала-Чалана, Келхора и Холлани опасаются его.
— Эмир, а ты когда-нибудь уже бывал здесь?
— Нет.
— И, несмотря на это, ты осведомлен обо всех племенах этой области!
— Не забывай, что я франк!
— Да, франки все знают, даже то, что сами не видели. Ты и о племени беббе слышал?
— Да. Это самое богатое племя во всей округе, а деревни и палатки у него в окрестностях Сулеймании.
— Ты хорошо информирован. А у тебя есть враги или друзья среди них?
— Нет, мне еще не доводилось встречаться ни с одним беббе.
— Думаю, вы с ними познакомитесь.
— А вы их встретите?
— Вполне возможно, хотя мы бы с удовольствием избежали встречи.
— Ты хорошо знаешь дорогу на Зинну?
— Да, знаю.
— Далеко это?
— Тот, у кого есть хорошая лошадь, доберется туда за три дня.
— А до Сулеймании далеко?
— Двух дней будет достаточно.
— Когда вы утром снимаетесь?
— С рассветом. Хочешь идти отдыхать?
— Как у вас принято.
— Воля гостя закон в лагере, а вы уже устали, я вижу, ведь вы отложили трубки. И даже Амасдар, человек с нарывом, смежает глаза. Я желаю вам доброй ночи.
— У беджат хорошие обычаи. Разреши нам расстелить свои покрывала.
— Воля ваша, делайте, что хотите.
По его знаку ему принесли коврики, из которых он сам соорудил себе ложе. Мои спутники тоже удобно устроились. Я же пропустил лассо через седло моего коня, конец лассо привязал к руке и улегся за пределами лагеря. Таким образом, мой вороной мог попастись, а я был спокоен, тем более что меня сторожила еще и моя собака.
Прошло какое-то время.
Я еще не успел смежить глаза, как почувствовал, что ко мне кто-то подходит. Это был англичанин со своими обоими покрывалами. Он улегся рядом.
— Хорошенькое знакомство, однако, — произнес он. — Сиди тут, не понимая ни слова! То ли переведут, то ли нет. А потом как обухом по голове огорошат чем-нибудь. Нет уж, спасибо.
— Простите, я о вас совсем забыл!
— Забыть меня! Или вы совсем ослепли, или я такой маленький?
— Да уж, вас сложно сейчас не заметить, особенно с таким маяком на физиономии. Итак, что вам угодно знать?
— Все! Все, кроме упоминаний о маяке, мистер! Что вы обсуждали с этим, как его, шейхом или ханом?