Вскоре затем последовал разрыв между рабочими и буржуазными агитаторами. Юм оказался на стороне последних. В период министерства Рассела он составил «Малую хартию», ставшую программой так называемых «сторонников парламентской и финансовой реформы»[74]. Вместо шести пунктов «Народной хартии» она содержит три пункта и вместо «всеобщего» — требует лишь более или менее «расширенного» избирательного права. Наконец, в 1852 г. Юм провозгласил новую программу, в которой он отказывается от своей «Малой хартии» и настаивает лишь на одном пункте — на тайном голосовании (Ballot). В остальном Юм был классическим представителем так называемой «независимой» оппозиции, которую Коббет метко и исчерпывающе охарактеризовал как «предохранительный клапан» старой системы. К концу своей жизни Юм усвоил привычку, ставшую настоящей манией, вносить в парламент предложения, а затем в последнюю минуту по указке министров отказываться от них. Его кокетничание с «экономией казенных средств» вошло в поговорку. Все министры разрешали ему нападать на статьи мелких расходов и сокращать их с тем, чтобы беспрепятственно проводить через палату статьи крупных расходов.
Написано К. Марксом 24 февраля 1855 г.
Напечатано в «NeueOder-Zeitung» № 98, 28 февраля 1855 гэ
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
ПАЛЬМЕРСТОН И АНГЛИЙСКАЯ ОЛИГАРХИЯ
Лондон, 27 февраля. На поднявшийся шум против аристократии Пальмерстон иронически ответил образованием министерства, состоящего из 10 лордов и 4 баронетов, причем 8 из этих 10 лордов заседают в палате пэров. В ответ на недовольство, вызванное компромиссом между различными фракциями олигархии, он заключает компромисс между различными семейными группами внутри фракции вигов. В его министерстве получили свою долю клан Греев, герцогский дом Сатерлендов, наконец, семейство Кларендонов. Министр внутренних дел сэр Джордж Грей — двоюродный брат графа Грея, на сестре которого женат сэр Чарлз Вуд, первый лорд адмиралтейства; граф Гранвилл и герцог Аргайл представляют фамилию Сатерлендов. Сэр Дж. К. Льюис, канцлер казначейства, приходится зятем графу Кларендону, министру иностранных дел. Одна только Индия досталась нетитулованному, хотя и породнившемуся посредством брака с вигскими семействами, Вернону Смиту. «Королевство за коня!» — воскликнул в свое время Ричард III [Шекспир. «Король Ричард III», акт V, сцена четвертая. Ред.]; «Коня для королевства!» — восклицает Пальмерстон, подражая Калигуле[75], и превращает Вернона Смита в Великого Могола Индии[76].
«Лорд Пальмерстон», — жалуется газета «Morning Advertiser», — «не только дал нам наиболее аристократическое правительство, какое только знает наша история, но к тому же составил свое правительство из самого плохого аристократического материала, какой только можно было найти». Но, утешает себя простодушная «Advertiser», ведь «Пальмерстон до сих пор не свободен в своих действиях, он все еще в цепях и путах…».
Как мы и предсказывали, лорд Пальмерстон образовал кабинет из нулей, в котором только он является единицей. Лорда Джона Рассела, который в 1851 г. недипломатически выбросил его из кабинета вигов, он дипломатически отправил в путешествие[77]. Пилитов он использовал для того, чтобы стать преемником Абердина. Обеспечив за собой пост премьера, он сразу же отделался от приверженцев Абердина и похитил у Рассела, как выразился Дизраэли, не только облачение вигов, но и самих вигов. Несмотря на большое сходство, почти тождество нынешнего правительства с вигским правительством Рассела 1846–1852 гг., было бы более чем неправильно смешивать их. Суть дела заключается теперь вообще не в кабинете, а в лорде Пальмерстоне, заменяющем кабинет. Хотя состав кабинета в большинстве своем прежний, однако места в нем так распределены, опора его в палате общин стала настолько иной и сам он появился вновь при столь изменившихся обстоятельствах, что если раньше он представлял собой слабое министерство вигов, то теперь он олицетворит сильную диктатуру одного человека при том, однако, предположении, что Пальмерстон — не поддельный Питт, Луи Бонапарт — не поддельный Наполеон, а лорд Джон Рассел продолжит свое путешествие. Английский буржуа хотя и раздосадован столь неожиданным оборотом дел, но пока его еще забавляет бессовестная ловкость, с помощью которой Пальмерстон обманул и одурачил друзей и врагов. Пальмерстон, говорит купец из Сити, снова показал, что он «clever». Но «clever» — это непереводимое слово, имеющее различные значения, различный смысл. Оно охватывает все качества человека, умеющего показать себя в лучшем свете и так же хорошо умеющего извлекать выгоды для себя, как и вредить другим. При всей своей приверженности к морали и респектабельности английский буржуа все же восхищается прежде всего человеком, о котором говорят, что он «clever», которого мораль не связывает и пиетет не сбивает с толку, который на принципы смотрит как на сети, расставляемые для поимки своих ближних. Если Пальмерстон до такой степени «clever», то не перехитрит ли он русских так же, как он ловко перехитрил Рассела? — так рассуждает политик из высших слоев английской буржуазии.
74
76