Сюда-то и направились Саркани и его спутница; повидимому, это место было им уже знакомо. И в самом деле, здесь им удобно будет переговорить, здесь можно провести и всю ночь, вместо того чтобы разыскивать ночлег. Дело в том, что, приехав в Катаро, иностранка не позаботилась найти себе помещение.
Доктор и Матифу друг за дружкой появились на базарной площади, погруженной во мрак. Там и сям потрескивали догорающие костры, уже не дававшие света. В таких условиях похитить Саркани будет нелегко, если только он не уйдет отсюда еще до рассвета. Доктор пожалел, что не напал на Саркани по дороге от Морских ворот к Южным. Но жалеть было уже поздно. Оставалось выжидать и воспользоваться первым же удобным моментом.
Во всяком случае, катер стоял наготове за скалами, шагах в двухстах от базара, а немного подальше, в двух кабельтовых от берега, смутно виднелись черные очертания «Электро» и мерцавший на нем огонек.
Саркани и марокканка уселись в одном из самых темных уголков, рядом с группой уже уснувших горцев. Здесь они могли поговорить о своих делах, не опасаясь, что их кто-нибудь услышит; но доктор, завернувшись в дорожный плащ, ловко пробрался к группе спящих. Никто не обратил на него внимания. Матифу тоже постарался как можно лучше спрятаться и стоял наготове, ожидая условленного знака.
Саркани и чужестранка говорили по-арабски, вполне уверенные, что их здесь никто не поймет. Но они ошибались. Доктор прекрасно знал все восточные и африканские наречия, и ни одно слово из разговора Саркани и марокканки не ускользнуло от него.
- Ты получил в Сиракузах мою телеграмму? - спросила женщина.
- Получил, Намир, - ответил Саркани, - и мы с Зироне на другой же день выехали.
- А где Зироне?
- В окрестностях Катании; он набирает там новую шайку.
- Тебе, Саркани, надо завтра же съездить в Рагузу и повидаться с Силасом Торонталем.
- Съезжу и повидаюсь. Но ты не ошиблась, Намир? Мне действительно пора показаться?
- Конечно. Дочь банкира…
- Дочь банкира... - повторил Саркани таким странным тоном, что доктор поневоле вздрогнул.
- Да, дочь Торонталя!
- Как же так? Она дает волю своему сердцу, не спросясь моего согласия? - насмешливо продолжал Саркани.
- Тебя это удивляет? А между тем это так. Но ты еще больше удивишься, когда узнаешь, за кого хочет выйти Сава Торонталь.
- Верно, какой-нибудь разорившийся дворянчик, мечтающий поправить дела при помощи миллионов тестя.
- Да, - сказала Намир, - молодой человек очень знатного происхождения, но без средств...
- И как же зовут этого нахала?
- Петер Батори.
- Петер Батори! - вскричал Саркани. - Петер Батори собирается жениться на дочери Силаса Торонталя!
- Успокойся, Саркани! - сказала Намир. - Что дочь Силаса Торонталя и сын Иштвана Батори влюблены друг в друга - для меня это уже не тайна. Но, быть может, Силас Торонталь и не подозревает об этом?
- Это он-то! Не подозревает? - переспросил Саркани.
- Очень может быть. Да он ни за что и не согласится.
- Кто знает? - возразил Саркани. - Силас Торонталь способен на все... способен даже дать согласие на этот брак, - хотя бы для того, чтобы успокоить свою совесть, если только за эти пятнадцать лет у него пробудилась совесть. К счастью, я тут и постараюсь спутать его карты. Завтра же буду в Рагузе!
- Это хорошо, - одобрила Намир, видимо имевшая на Саркани большое влияние.
- Дочь Силаса Торонталя будет только моею, Намир, и благодаря ей я снова разбогатею.
Доктор узнал все, что ему было нужно знать, и дальнейший разговор чужестранки и Саркани его уже не интересовал.
Один негодяй приехал сватать дочь другого негодяя и будет домогаться ее руки. Вот он - суд божий! Теперь уже нечего опасаться за Петера Батори, ибо нависшую над ним опасность отведет не кто иной, как его соперник! Итак, незачем вызывать Петера в Катаро, незачем увозить человека, который добивается чести стать зятем Силаса Торонталя!
«Пусть эти мошенники породнятся и заживут одной семьей, - решил доктор. - А там мы посмотрим».
И он потихоньку ушел, подав Матифу знак следовать за ним.
Матифу не спрашивал, почему доктор Антекирт собирался похитить пассажира с «Саксонии»; не спросил он и о том, почему доктор теперь отказывается от своего намерения.
На другой день, десятого июня, в девятом часу вечера двери парадной гостиной особняка на Страдоне широко распахнулись, и лакей громко доложил:
- Господин Саркани.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ Осложнения