Вполне естественно, что после всего этого Александр II был вынужден серьезно приняться за освобождение крестьян. Результат его усилий и основные черты его планов, поскольку последние созрели, теперь опубликованы. Что скажут крестьяне по поводу двенадцатилетнего испытания, которое должно сопровождаться тяжкой барщиной, причем по истечении этого срока им предстоит перейти в состояние, которое правительство не решается даже в точности описать? Что они скажут по поводу организации общинного управления, суда и полиции, упраздняющих все органы демократического самоуправления, искони присущего каждой сельской общине в России, и имеющих целью создать систему патримониальной власти помещиков по образцу прусского сельского законодательства 1808–1809 гг.[446] — систему, совершенно непривычную для русского крестьянина, вся жизнь которого управляется деревенской общиной, которому чужда мысль об индивидуальной земельной собственности и который рассматривает общину как собственника земли, на которой он живет?
Если мы вспомним, что с 1842 г. восстания крепостных против своих помещиков и управляющих стали эпидемическим явлением, что, даже согласно официальной статистике министерства внутренних дел, около шестидесяти дворян ежегодно гибнут от руки крестьян, что во время последней войны их восстания колоссально возросли, а в западных губерниях направлялись главным образом против правительства (там был составлен заговор с целью начать восстание, как только к границе приблизится иностранная неприятельская — англо-французская — армия!), — то едва ли останется сомнение, что если даже дворянство не будет сопротивляться освобождению крестьян, попытка осуществить предложения комитета послужит сигналом для вспышки массового восстания среди сельского населения России. Но дворянство, наверное, будет сопротивляться; император, разрываясь между государственной необходимостью и практической целесообразностью, между страхом перед дворянством и страхом перед разъяренными крестьянами, наверное будет колебаться; и крепостные, возбужденные до крайности большими ожиданиями и считающие, что царь на их стороне, по что дворяне связывают ему руки, теперь неизбежно начнут восстание. А если это произойдет, то настанет русский 1793 год; господство террора этих полуазиатских крепостных будет невиданным в истории, но оно явится вторым поворотным пунктом в истории России, и в конце концов на место мнимой цивилизации, введенной Петром Великим, поставит подлинную и всеобщую цивилизацию.
Написано К. Марксом 29 и 31 декабря 1858 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5535, 17 января 1859 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
К. МАРКС
ПОЛОЖЕНИЕ В ПРУССИИ
Берлин, 11 января 1859 г.
Вы, конечно, знаете немецкую пословицу: «Где ничего нет, там и император теряет свое право» («Wo nichts ist, hat der Kaiser sein Recht verloren»), и если этот закон отсутствия чего бы то ни было властвует над столь могущественной особой, как император, то от этого закона не может, разумеется, уйти и ваш собственный корреспондент. Где нет событий, там не о чем рассказывать. Такова весьма веская причина, которая заставила меня на несколько недель приостановить мои послания из «столицы духа», из центра, если не мирового могущества, то, по крайней мере, «Weltgeist» [ «мирового духа». Ред.]. Первая фаза движения в Пруссии закончилась всеобщими выборами, вторая начинается завтра открытием ландтага. Тем временем оценка положения вещей в этой стране, данная мною в предыдущих письмах [См. настоящий том, стр. 629–636 и 657–680. Ред.] и, как я вижу из присланной мне пачки издаваемых в Америке немецких газет, присвоенная многими американскими сынами тевтонов без надлежащего указания источника, откуда они почерпнули свою мудрость, — эта оценка полностью подтвердилась ленивым, небрежным, я бы даже сказал не ходом событий, а скорее, как назвал бы это приснопамятный педант д-р Джонсон, ползанием на брюхе по земле, движением без помощи ног, подобно червю. Мили у немцев длиннее, чем у какого-либо другого народа; зато шаги, которыми они меряют свои путь, намного короче. Именно потому в своих волшебных сказках они вечно грезят о чудесных сапогах, позволяющих одевшему их счастливцу делать при каждом шаге больше одной лиги.
446
В 1807 г. в Пруссии была проведена реформа, отменявшая личную зависимость крестьян от помещика, но сохранявшая все повинности и судебно-полицейскую власть помещика над крестьянами. Несмотря на половинчатый характер этой реформы, помещики всеми силами пытались затормозить ее осуществление, сопротивлялись проведению реформы самоуправления в деревне. В 1808. г. они добились права присвоения крестьянских участков. Несмотря на предоставление в 1811 г. крестьянам права выкупа феодальных повинностей, крестьяне практически не всегда могли воспользоваться этим правом из-за тяжелых условии выкупа. Процесс освобождения крестьян от крепостной зависимости затянулся в Пруссии на долгие годы.