— Ну, почему же?
— Потому, что живет он не в Вэлли Филдс, — ответил мистер Корнелиус и некоторое время поразмышлял о тяжком жребии, выпавшем брату. — Нет, — продолжал он, — не стоит завидовать богачам. Жизнь для них превращается в сплошную нервотрепку. Вот возьмите вашего друга, мистера Проссера. Вы рассказывали мне о нем в прошлую нашу встречу.
Фредди был поражен.
— Вы про кого, про Пуфика? Из-за чего же ему рвать на себе волосы? Если не считать того, что женат он на дочери Шусмита и вынужден звать Шусмита папой.
В этот момент мистеру Корнелиусу подумалось, что у его юного друга плохо с памятью. Не далее как позавчера они обсуждали трагедию, что обрушилась на семейство Проссеров.
— Вы рассказали мне, что у миссис Проссер похищены драгоценности, которые оцениваются в тысячи фунтов стерлингов.
У Фредди отлегло от сердца.
— А, вот вы о чем! Да, кто-то свистнул у нее погремушки. Подозревают вроде бы горничную, — во всяком случае, когда они забили тревогу и подняли на уши полицию, выяснилось, что та исчезла, не попрощавшись. Пусть Бог подольше сохранит ваше старенькое доброе сердце, Корнелиус! У Пуфика забот не прибавилось. С того времени прошло около месяца, и вот когда я видел его в последний раз, он уже ходил себе гоголем — получил деньги по страховке.
— Тем не менее подобного рода происшествия весьма болезненны, и случаются они только с богатыми людьми.
Никогда и ни в чем не бывал Фредди так твердо уверен, как в том, что агент по недвижимости в данный момент. несет околесицу. Он не сказал об этом вслух, сжалившись над его сединами, но тон взял самый решительный.
— Послушайте, кормилец кроликов! — сказал он. — Мне ясен ход ваших мыслей, и рассуждение ваше, можно сказать, похвально, но только я стоял и стою на том, что самое главное в этой жизни — иметь деньги, и по этой самой причине за последние дни, если вы заметили, немного приободрился. Удача вновь на стороне Видженов, и я уже втягиваю в себя ароматы грядущего изобилия.
— Как, в самом деле?
— Да, уверяю вас. В первый раз за многие годы Фредерик Фозерингэй Виджен наконец-то восседает на вершине мира, перекинув радугу через плечо.[1] Можно вкратце выразить эту мысль так: Моав — моя умывальная чаша,[2] и на что-то там такое простру я свой сапог. Так, по-моему, у автора, хотя объяснять вам, при чем здесь сапоги, я бы не взялся. Вам известен один славный малый по имени Томас Дж. Моллой? Человек из Америки. Живет в «Приусадебном мирке», по другую сторону от меня.
— Да, я знаком с мистером Моллоем. Я как раз вчера с ним виделся, он приходил в мой офис, чтобы дать мне ключи.
Эти слова показались Фредди нелепыми.
— Зачем ему понадобилось давать вам ключи? У вас что, был день рождения?
— Это ключи от дома. Он решил уехать.
— Что-о?!
— Да, «Приусадебный мирок» вновь ожидает жильцов. Но вряд ли ожидание будет долгим! — произнес мистер Корнелиус и, повинуясь силе привычки, продолжил: — Это недвижимость из разряда самых престижных, со вкусом обставленная, окруженная парковой зоной площадью в четверть акра. Такие первоклассные объекты пользуются неизменно высоким спросом.
Фредди по-прежнему было не по себе. Можно даже сказать, что ему было немножечко грустно — он имел основания думать, что с исчезновением соседа он потерял друга. Такие незаурядные личности, как Томас Дж. Моллой, неизменно вызывали в нем живейший интерес.
— Разве Моллой — не собственник этого мирка?
— О нет! Он снимал его по договору. Краткосрочная аренда. Эти три дома — «Приусадебный мирок», «Мирная гавань» и «Бухта» — принадлежат мистеру Кеггсу, который много лет жил в «Приусадебном мирке». Дом сдали мистеру Моллою, когда мистер Кеггс решил отправиться в кругосветное путешествие. Я, правда, не могу представить себе, как человек, живущий в Вэлли Филдс, способен расстаться с ним и шататься Бог знает где. Так вы говорили о мистере Моллое. В связи с чем вы упомянули его?
— В связи с тем, Корнелиус, что именно благодаря этому человеку у меня сегодня цветущий вид. Всему виной этот филантроп во-от с таким сердцем. Совсем скоро у меня будет возможность стряхнуть с себя оковы «Шусмита, Шусмита, Шусмита и Шусмита». Я-то думал, что по гроб жизни осужден торчать в его змеюшнике, и меня при этой мысли знобило. И вот тут появился Моллой. Но я чуть забегаю вперед. Итак, открываем первую главу. В ней я получаю письмо от Боддингтона, есть у меня в Кении такой друг, — пояснил Фредди. — Разводит там у себя на ранчо кофе, или что-то в этом духе. Он присылает мне письмо, где спрашивает, не хотел бы я иметь в этом деле небольшую долю. Предлагает мне приехать и работать одной шайкой. Понятно, я всей душой «за», это как раз мой профиль. Вы знакомы с выражением «огромные открытые пространства»?
Оказалось, что мистер Корнелиус знаком с этим выражением. Герои Лейлы Йорк, сказал он, зачастую отправлялись в странствия по огромным открытым пространствам, когда между ними и их возлюбленными по недоразумению случались размолвки.
— Вот куда я рвался всю жизнь. Где-где, а уж в Кении пространства со времен сотворения мира открытые. Я, правда, смутно представляю себе, как выращивают кофе, но такие вещи быстро схватываешь. Я убежден, что, когда возьму в руки лопату и лейку с водой и буду знать, с какой стороны подойти к этим кустам, я в кратчайшие сроки смогу электрифицировать всю отрасль и раскрутиться так, что все черти взвоют. Кения — харе мумбуру! Вот наш лозунг. Вот где начнется богатая и полнокровная жизнь.
— До Кении отсюда неблизко.
— Один из секретов ее очарования.
— Мне бы в голову не пришло уезжать так далеко из Вэлли Филдс.
— Чем дальше, тем и лучше, я так считаю. Уехать из Вэлли Филдс — еще не конец света.
От этих слов, впрямую граничащих с богохульством, у мистера Корнелиуса скривилось лицо. Он даже отвернулся и достаточно выразительным жестом подбросил порцию латука третьему справа кролику.
— Значит, вы решили принять предложение вашего друга? — спросил он, когда начал обретать душевное равновесие.
— Если он хотя бы ненадолго оставит его в силе. Пока все срастается один к одному. Знаете, как только в жизни начинается хорошая полоса, важно не пропустить улов. От меня требуется вложить три тысячи, — что-то вроде вступительного взноса. Когда я прочитал этот отрывок из послания Боддингтона, так сразу же, не побоюсь вам сказать, почувствовал слабость и, наверное, упал бы, не будь подо мной в этот момент надежного стула. Стоит ли говорить вам, Корнелиус, что за три тысячи фунтов многие мать родную готовы заложить.
— Надо понимать, что ваши сбережения не удовлетворяли поставленному условию?
— Даже отдаленно. Глухо, как в подземных трубах. Все, что я имел за душой, это трихомонозная тыщонка, которую мне оставила крестная.
— Неудачное стечение обстоятельств.
— Еще бы. С просьбой о выдаче необходимой мне суммы в качестве срочной ссуды я решил обратиться к своему дядюшке, и услышал в ответ следующее: «Как-как-как? Абсурд. Нелепость. Даже думать об этом позабудь», — что, как вы уже догадываетесь, не оставляло ни малейшей лазейки к мирному окончанию диалога. Пуфик также отказался взять на себя роль моего банкира, как, впрочем, поступил и сам банкир, и я уже готов был плюнуть и утереться, когда вдруг ангелы затрубили в фанфары, с небес на Землю спустился Моллой, и в крыльях его играли лучи солнца. Мы разговорились, я ему поведал о своих бедах, и тогда он взмахнул своей волшебной палочкой, и все проблемы тут же решились сами собой. Всего за тысячу он вручил мне чрезвычайно ценную акцию некоего нефтяного концерна, которая в тот момент оказалась в его распоряжении.
— Боже милостивый!
— Это еще мягко сказано.
— Что же это за концерн?
— Называется «Серебряная река», и очень скоро эти два слова будет твердить вся Англия. Моллой рассказывал, что акции растут не по дням, а по часам и не остановятся до тех пор, пока не упрутся в небо.
1
…