— Привет! — воскликнул Простак. — Эге-ге-гей!
Фанни, твердо глядя на мужа, слов этих не заметила. Простак ей нравился, и обычно она любила поболтать с ним, но теперь была занята, приводя в порядок мысли. Ее победа была настолько полной, что и слов не требовалось. Но все-таки она намеревалась кое-что сказать. Войдя в комнату, Фанни встала в самом центре и приготовилась.
— Во-первых! — начала она.
В оцепеневшие конечности Лемана вернулась жизнь. Он подпрыгнул.
— Только твоих шуточек не хватало! — прогремел он. — Ясно?
Фанни рассмеялась легко и заливисто.
— Ты бы лучше в эту свою шараду добавил пару шуточек! Да-с, мой милый. Или хоть диапозитивы использовал. Еще можно вставить номер — акробатов там, собачек…
— Послушай…
— Или дрессированных тюленей, — заключила Фанни. Шляпа мистера Лемана затрепетала.
— Ты когда-нибудь закрываешь рот? — с напряженной вежливостью спросил он.
— Время от времени.
— Вот сейчас самое время, — угрожающе сообщил мистер Леман. — Не хочу ничего слышать. У нас грандиозное… да…хм… Вот слегка подправим и… Хорошо, этому сборищу спектакль не понравился. Ну и что? Паршивее городишки в Америке и не сыщешь. Нашла знатоков. Новость изумила Простака.
— А мне казалось, вы говорили…
— Неважно, что я говорил! Заткнитесь!
— Ну, ладно. Но все же, вы сами…
— Вам сказано, заткнитесь.
Простак утих, но чувства его были задеты. Тот ли это человек, спрашивал он себя, который стискивал ему руку и чуть ли не со слезами на глазах благодарил за сотрудничество? Кратковременное знакомство с театром еще не научило его, что между поведением менеджера накануне спектакля и поведением того же менеджера сразу после провала есть легкая, но ощутимая разница.
Мистер Леман возобновил свою речь:
— Если спектакль прошел не очень успешно, что из того? Чего еще ждать, если наш красавчик подвел нас за полчаса до начала и пришлось вводить бездарного дублера?
Никаких обманчивых доводов Фанни принимать не желала.
— Ах-ах-ах, бездарного! Этот Спендер играл куда лучше Мэрвина. Все дело в пьесе. Она ни к черту не…
— Почему это?
— Хочешь узнать? Хорошо. — Фанни облизнулась — Первое! Но тут ее перебили, возможно — очень кстати, поскольку у мистера Лемана могло подскочить давление. Вошел официант, неся раскладной столик и другие необходимые предметы. Он был низенький, плотненький и, наверное, самый дружелюбный из всех официантов в Сиракузах.
— Здесь что, намечается вечеринка? — приветливо осведомился он.
Простак очнулся.
— О, спасибо! Да-да. — Он повернулся к мистеру Леману. Чувства его все еще были оскорблены, но в такое время следует подавлять оскорбленные чувства. — Послушайте, это ведь все мелочи, верно? Спектакль-то имел успех!
Мистер Леман бросил на него долгий скучный взгляд, но промолчал. Официант разложил столик.
— Мистер Фричи говорит, он заглянет попозже проверить, все ли в порядке, — сообщил официант, и мистер Леман вздрогнул, точно кит, в которого всадили гарпун.
— Только мне и не хватало этого чокнутого, — простонал он. — Убирайтесь!
— Слушаюсь, сэр.
— Фричи! — фыркнул мистер Леман, точнее, выплюнул это имя, точно выругался крепким и сочным елизаветинским ругательством, какое мог бы отпустить Бен Джонсон, разозлившись на Бомонта и Флетчера за стаканом шерри в таверне «Русалка». — Только его нам и не хватало.
И снова в номере 726 воцарилось молчание. Нарушила его Фанни.
— Интересно, могу я задать вопрос? — полюбопытствовала она со смиренной ласковостью, подействовавшей на Лемана, словно раскаленная кочерга. Он возбужденно подскочил, шляпа «дерби» качнулась.
— Отстань! — взмолился он. — Отстань от меня, говорю!
Но упорную женщину с пути не сбить. Долг ее — оказывать всяческую помощь мужу, и она твердо намеревалась его исполнить.
— Я только хотела спросить, ты собираешься вставить какой-нибудь номер в ту пятиминутную паузу, когда Уиттекер никак не могла вспомнить следующую реплику? — ласково проурчала она. — Если она намерена выдерживать такую паузу на каждом спектакле, тут нужен вставной номер. Балет какой-нибудь. А то я и сама могла бы выйти с булавами…
— Отстань! — Леман свирепел на глазах. — Отстань, отстань, отста-ань!
— Мы все трудимся ради спектакля, — добродетельно проговорила Фанни. — Как-то я видела труппу швейцарских музыкантов…
— Прекрати сейчас же! — взревел мистер Леман и повернулся к Джеку. — Ты сказал режиссеру, что мы встречаемся здесь?
— Он придет с минуты на минуту.
— А Берни?
— Я сказал ему номер комнаты.
— А где эта Мур с моими заметками? Простак тоже решил помочь.
— Вот мои заметки, мистер Леман, если вам потребуется…
— Давай звякни Берни. Вызови его сюда.
— Ладно, — отозвался Джек. — Но что-то я не видел его в зале.
— Я видела, — вставила Фанни.
— И что он сказал? — поинтересовался было Леман, но тут же быстро добавил, заметив, как осветилось лицо жены. — Нет, молчи!
Простак все еще рвался помочь.
— Вот заметки, мистер Леман. Если желаете взглянуть… Насчет сцены в саду, к которой мне особенно хочется привлечь ваше…
— О-о! — простонал Леман.
Вошла Динти Мур с экземпляром пьесы, пухлой стопкой заметок, надиктованных Леманом, и пучком остро отточенных карандашей. Вела она себя смирно, без всякого следа обычной живости, и напоминала персонаж из страшных историй, которому явилось привидение. Собственно, так оно и было. Приветственное восклицание Простака не вызвало ответной улыбки. Воспитанные девушки на похоронах не улыбаются.
— Дайте мне заметки, — велел мистер Леман, усаживаясь за письменный стол. — И пьесу. И карандаш.
— Дайте мне мистера Сэмсона, Китти, — сказал Джек в телефонную трубку. — Из номера 413. Да, кстати, как вам спектакль?
— Ну-с, приступим. — И мистер Леман открыл пьесу.
— Да? — с болью воскликнул Джек. Было очевидно, что ответ от телефонистки был совсем не радостный. — Ну, я бы не стал заходить так далеко… — слегка поморщившись, заметил он. — Поймите, спектакль еще не обкатан. Над ним нужно поработать. К тому времени, как мы приедем в большой город, он засверкает и заискрится.
— Ага! — воскликнул Простак. Вот это, чувствовал он, старый боевой дух.
Мистер Леман жестом приказал Динти сесть на стул рядом с ним.
— Записывайте все, что будут говорить, ясно? И я не хочу… О, Господи, снова он здесь!
Это вернулся официант, нагруженный бутылками шампанского.
Глаза Фанни, округлившись, провожали его, пока он пересекал комнату.
— О! — задохнулась она в восторге от такой щедрости. — Ваш день рождения?
— А? — переспросил Простак. — Нет, мы хотели отпраздновать успех спектакля.
Брови у Фанни вскинулись.
— Что?
— Успех спектакля.
— Значит, я правильно расслышала. — Она взяла бутылку шампанского. — Их откроют?
— Ну, конечно.
— Скоро?
— А, ясно! Официант, откройте, пожалуйста, бутылочку-другую.
— Простите, что я тороплюсь, — сказала Фанни, — но, понимаете, мне ведь пришлось смотреть все три акта.
Джек наконец установил связь с таинственным Берни.
— Берни? Это Мак.
— Скажи, пусть поторопится, — раздраженно бросил Леман.
— Мы собираемся тут, в 726-м. Ждем тебя, — сказал Джек — О'кей.
И повесил трубку. Официант маячил в дверях.
— Мистер Фричи спрашивает, когда подавать еду.
— Ах да! — воскликнул Простак, вспомнив об обязанностях хозяина. — Хотите, чтобы всю закуску привезли прямо сейчас?
— Мне все равно, — ответил Леман, чьи мысли блуждали далеко от земных дел. — Я прошу одного: пусть Фричи держится подальше отсюда.
— Вы желаете видеть мистера Фричи? — бойко осведомился официант.
— Нет! Не желаю. Брысь!
— Слушаюсь, сэр. А помните, что сказал Макартур японцам, когда те выпихнули его с Филиппин?
— Нет.
— Я еще вернусь!
Два бокала шампанского привели Фанни в веселое расположение духа. Она предложила тост: