…Конец 4-го пункта: «решительно борясь против всяких сделок контрреволюционной буржуазии с самодержавием».
Уф! Непременно некстати повторят отзовисты обрывки мыслей из большевистской литературы. Надо же, товарищи, разбирать, что к чему. Во время I и II Дум правительство нащупывало еще пути для сделок, а кадеты проповедовали народу сделки, как лозунги «борьбы» (лозунги, сбивавшие с толку даже с.-д. меньшевиков). Тогда решительная борьба против сделок была действительно лозунгом дня, задачей момента, раскрытием обмана. Теперь сделка нащупана и осуществлена у царизма с теми классами, которые отзовистами же названы «блоком», причем никто насчет осуществленной в III Думе сделки не обманывается. Теперь делать центром агитации «решительную борьбу против всяких сделок» – значит изображать из себя карикатуру на большевизм.
Пункт 5-ый: «Наша Государственная дума не может быть рассматриваема как парламент, работающий в рамках политической свободы и при известной свободе классовой борьбы пролетариата, а является лишь сделкой между царизмом и крупной буржуазией…». Тут две ошибки. Нельзя говорить: не парламент, а сделка, ибо целый ряд парламентов мира есть не что иное, как сделка буржуазии (достигшей той или иной степени развития) с различными остатками средневековья. Мы должны были бороться и мы боролись против того, чтобы первым парламентом в России был черносотенно-октябристский парламент, но раз это оказалось фактом вопреки нашим усилиям, раз история заставила нас пройти через такой этап, то просто-напросто отмахиваться от неприятной действительности одним восклицанием, одной декламацией есть ребячество. Вторая ошибка: у авторов резолюции выходит, что ежели есть «известная свобода», то это «парламент», а ежели нет, то «подделка». Это – вульгарно-демократический взгляд, достойный кадета, а не марксиста. При III Думе гораздо меньше свободы, чем при II, но III Дума – менее фиктивный парламент, ибо она правильнее выражает действительное соотношение господствующих в данный момент классов и государственной власти. Пока власть в руках царя и крепостников помещиков, – никакого иного парламента в буржуазной России быть не может. Кадетам прилично затушевывать эту неприкрашенную правду, но не социал-демократам.
Пункт 6-ой, в виде исключения, правилен. Но это именно такое исключение, которое подтверждает обратное правило, ибо… ибо в этом пункте отзовисты излагают не свои мысли, а мысли антиотзовистов, проведших резолюции конференции.
Выводы. Пункт (а)… «Дума, являясь… сделкой… и орудием контрреволюции»… Правильно!.. «лишь укрепляет самодержавие»… Это «лишь» – неверно. Самодержавие отсрочило свою гибель, успев сорганизовать такую Думу, но оно не укрепляется этим, а, разлагается от этого. Дума есть такое «покрытие», которое стоит иного «раскрытия», ибо она впервые открыто на тысяче вопросов показывает зависимость царизма от контрреволюционных слоев, впервые демонстрирует en grand[70] имманентный союз Романова и Пуришкевича, царизма и «Союза русского народа», самодержавия и Дубровиных-Илиодоров-Половневых.
Что Дума санкционирует преступления царизма, это несомненно, но это – санкция определенных классов, во имя определенных классовых интересов, и дело социал-демократии как раз выяснение с думской трибуны этих поучительных истин классовой борьбы.
…«8-месячная деятельность III Государственной думы показала, что социал-демократия не может ее использовать»…
Вот в этом гвоздь отзовизма, ошибку которого только прикрывают, запутывая дело, наши «ультиматисты» своей смешной уверткой: раз потратили силы на создание фракции, нельзя легко отзывать ее!
Вопрос стоит прямо, и увертки тут не помогут: доказала ли 8-месячная деятельность возможность или невозможность использования думской трибуны? Ответ отзовистов неверен. Несмотря на громадные трудности партийной работы над фракцией, эта работа безусловно доказала возможность использования думской трибуны. Падать духом по поводу трудностей и ошибок есть малодушие, есть замена терпеливой, выдержанной, упорной пролетарской работы интеллигентским «визгом». Другие европейские социалистические партии гораздо большие трудности встречали в начале парламентской деятельности, гораздо больше ошибок при этом делали, но не отмахивались от задачи, а умели преодолевать трудности и выправлять ошибки.